Теплый пепел надежд

Зина опять внимательно взглянула на Касьяна.

— Оставим эту дурацкую тему. Из вас актер никудышный, вы и бизнесмена играли никудышно. Поговорим о погоде и природе, и я, наверное, удалюсь почивать. У меня завтра сложный день.

Касьян испугался, что она уйдет, а ему еще хотелось кое-что выяснить. Она связана с художниками… Вдруг отыщется след Сонечки?..

— Нет, — произнес он решительно, — будем говорить о вашей красоте!

Зина рассмеялась:

— Наконец-то я подвигла вас!

— Я видел сегодня ваш портрет, — сообщил Касьян. — Чудо, как вы там хороши! Но в жизни лучше…

— Мой портрет? Где же? — удивилась девушка.

Что, у нее так много портретов?.. Она многим позирует? А почему нет? Художников знает, красавица…

— Ребус-шарада. Угадайте, у кого я видел ваш портрет. Приз — бутылка шампани.

— Наверное, у «великого» Марьянова! — как-то вяло произнесла Зина.

— Вам Марьянов не нравится. А он от вас без ума.

— Не нравится, — подтвердила Зина серьезно, — ни как художник, ни как человек. Он пристал ко мне на просмотре — ему Разаков билет пригласительный послал. И я, чтобы отвязаться, согласилась позировать, но сама портрет еще не видела. Он сказал, что пригласит меня очень скоро, заканчивает…

Сейчас самое время спросить ее…

— Скажите, а Кирика Успенского вы знаете?

Зина наморщила лоб:

— Кирик, Кирик… Что-то знакомое… А, вспомнила! Меня с ним знакомили как-то на выставке… Такой мрачный высокомерный тип.

Меня он позировать не приглашал. Да я, наверное, к нему не пошла бы… И я не в его вкусе…

— Зря вы так о нем, Зиночка! — возразил Касьян. — Он интересный малый. С причудами, да… Но художник отменный. Я у него был.

— Вы что-то увлеклись художниками. Захотелось свою персону увековечить? — посмеялась Зина, вроде бы заканчивая этим разговор.

Но Касьян решил не замечать.

— Вы помните, на поминках Геннадия Пирогова мы с вами встретились у маленькой скульптуры девочки… Уродливое личико неандерталки и прелестная фигурка Аленушки на камне?..

Зина сосредоточенно вспоминала, вдруг лицо ее просветлело:

— Вспомнила! Такая маленькая уродинка! Бедняжка, неужели она на самом деле такая или это художественный вымысел?..

— К сожалению, это не вымысел. Такая девочка на самом деле… — Касьян замялся, не зная, как сказать: была? есть? — существует, — сказал он наконец.

— Вы ее видели? — с живым интересом спросила Зина. — Расскажите…

— Ну как сказать видел… В какой-то мере да. На портрете. Вернее, в незаконченном триптихе, который назван по ее имени: «Сонечка».

— Ну и как все это выглядит, интересно? Как у Пирогова примерно?

Касьян кивнул. Он заметил, что Зину задевает равнодушие Успенского и злит внимание Марьянова. Ей хочется царить везде, и пусть она не притворяется безразличной!

Он решил помолчать, ожидая ее реакции. И Зина не заставила ждать.

— Ну что вы молчите? Мне говорили, что Успенский совершенный шиз и «красит» — слово-то какое придумал! — только уродов, больных и стариков. И еще, говорят, жуткие натюрморты — хвост селедки, бутылка водки, обгрызанный кусок хлеба, крошки, мухи! Фу!

«…А вдруг Кирик нравится Зине? И потому она с таким ожесточением его поносит, — подумал Касьян, — верить ей на слово, что она едва его знает, нельзя, девчонка непростая, покрутилась уже по всяким злачным местам… Ну-ка, я ее еще кольну!»

— Мне он шизоидом не показался. Просто иной художник, иной человек. Сделал потрясающий триптих. Клянусь, я был потрясен. Я оказался у него случайно: поминки Геннадия были у него в мастерской. Кирик меня заинтересовал, а потом заинтриговала эта уродливая девочка… Ведь я по ее следу иду… Вернее, шел, потому что след вдруг обрывается… С художниками она, по всей видимости, завязала. Не очень ласково они с ней обошлись. И у вашего Марьянова побывала, но он ее не оценил и фактически прогнал…

— Как и ваш Кирик… — вдруг произнесла Зина.

— Что-о? — Касьян не поверил своим ушам. — Вы знали ее? Знаете, где она?

— В том-то и дело, что не знаю. А встретила я ее у этого нашего Дома, она читала вывеску… Это уже было после того, как мы с вами видели фигурку. Я вдруг поняла, что откуда-то знаю эту уродинку… — Зина волновалась, глотнув шампанского, закурила. Касьян внимательно наблюдал за ней. — Я спросила, не хочет ли она войти сюда? Она ответила, что стоит просто так — значило это одно: она не желала со мной разговаривать. И вдруг, Касьян, это было как озарение! Я поняла, что она похожа на ту статуэтку, которую мы с вами видели… Я сказала ей об этом. Она как-то совсем отстранилась… Вид у нее был нехорош. Одета кое-как, лицо немытое… В общем, я сказала ей, что у меня есть отдельный номер, подруга уехала… Что она сможет у меня переночевать, если ей негде. И знаете, она согласилась! Видимо, совсем в безвыходном положении была… И рассказала мне свою историю… — Зина отпила еще шампанского.