Теплый пепел

Нужно по-другому драться, что ли… Тут я вспомнил про Рамзика. Тот, когда дерется, прямо сумасшедшим становится. Рамзика сколько раз на землю ни сбивай, он все равно вскакивает и матерится – как птица Феникс. И ничего не сделаешь. С ним даже взрослые ребята справиться не могут. Потому что он, когда дерется – НЕНАВИДИТ (сам говорил). Так он и мне с Козлом советовал.

Только возненавидеть у меня все как-то не получалось. А сегодня утром я увидел: идет Козел в школу, а навстречу – чеченцы здоровые. Толкнули его, потом ногой под зад двинули. Он быстренько от них за угол побежал. А за углом – русский пацанчик маленький, в очках, под ноги ему подвернулся. Так Козел его мало что плечом двинул – у того аж очки слетели. Он еще очки пацану каблуком раздавил.

И я тогда понял, что Козла НЕНАВИЖУ. Подбежал и вмочил со всей силы. Сцепились мы, он меня с ног сбивает. А я, как ПТИЦА ФЕНИКС, тут же вскакиваю, матерюсь и – на Козла. Пока не победил и не надел ему на голову мусорку (пластмассовую урну, что в коридоре ставят).

Значит, правильный у Рамзика совет оказался.

В страну дураков

(Лена)

– Эй, Танька, голову нагни!

Абу резко прижимает мое лицо к коленям и давит локтем. Потом разваливается на моей спине, как на диване. Дышать нечем, я хриплю.

– Тихо, Лена, тихо.

Это уже Мовлад. Наклонился над ухом и шепчет:

– Молчи, слышишь?

Машина останавливается. Водитель выходит. Слышно, как он с кем-то весело разговаривает, смеется. Надо же, а за всю дорогу слова не произнес. Впервые я голос водителя услышала. Противный, кстати, голос – тонкий, визгливый. Господи, о чем я думаю? Не задохнуться бы!

От Абу отвратительно пахнет потом. Кажется, меня сейчас стошнит.

Хлопает дверца машины. Водитель вернулся. Поехали дальше.

Наконец-таки я могу распрямиться и в окно посмотреть. А там – ничего интересного. Железнодорожная линия. «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…» – так моя подруга Галка приговаривала, когда массаж делала дочке Юльке. И еще – когда ночью из тюрьмы по рельсам шла.

Вперед и с песней!

(Галка)

Арестовали меня утром, по дороге на работу. Я уже к школе подходила, а тут: сюрпри-и-з! Двое небритых с автоматами дорогу загородили и строго спрашивают: «Ты Фоменко-завуч?» Вот так прямо: Фоменко-завуч. Через дефис, как «Родина-мать» или «город-герой».

Я им так же вежливо отвечаю:

– И чего?

– С нами пойдешь.

– Не пойду я с вами, мне на работу надо.

Тут один мне кулаком по носу как стукнет! Я поняла, что на работу уже не надо. Ищу носовой платок – не могу найти, а кровь так и хлещет в открытую сумку. Утираюсь рукавом и по сторонам озираюсь – хоть бы кто из учеников поблизости оказался. Когда надо – нет никого! С другой стороны, кто ж так рано в школу придет? Только Фоменко-завуч. Вот и результат.

У нас математичку на прошлой неделе с урока забрали. Продержали в заложниках два дня, пока отец квартиру на соседа-чеченца не переписал. Потом соседи их семью вроде бы даже из города вывезли. Может – да, а может – нет. Никто ничего толком не знает – время такое. Хорошо, что мы Юльку к бабушке в Краснодар отправили.

Ну, если меня из-за нашего коттеджа забрали, тогда есть надежда. Муж – собственник, все подпишет. Спрашиваю:

– А в чем дело?

– Ты арестована за связь с ФСБ.

Вот это номер! Тут и не знаешь, что сказать. Да и слушать никто не будет. В машину затолкали, как овцу, под заднее сиденье засунули – это с моими-то габаритами! Как поместилась – не знаю. Еще и ноги свои вонючие на спину поставили! Ладно, думаю, Фоменко-завуч, не развалишься, зато от вони у тебя в мозгах прояснится.

И прояснилось: старшенький мой, Дениска, в военном училище в Подмосковье. Вот тебе и связь с ФСБ.

Тут одним коттеджем не отделаешься. Позавчера по местному каналу показали, как шпиона допрашивали – врага Республики Ичкерии. Вроде собирались показательно расстрелять. А за связь с ФСБ что будет? Спрашиваю:

– За связь с ФСБ что будет?

– Тюрьма будет.

Хоть не расстрел!

Долго ехали, останавливались где-то. Все тело занемело, нос разбитый распух – еле дышу, сиплю, как насос. Наконец-таки добрались до тюрьмы. Лестницы-переходы, железные двери лязгают, гремят. Втолкнули меня в камеру, а там – молодая женщина. Хорошо одета, глаза накрашены. Улыбается.

– Привет, меня Поллу зовут. По-вашему – Полина. А тебя как?

– Галина.

– Ух ты! Прямо в рифму: Полина – Галина. На вот тебе полотенце, а то все лицо в крови.

– Спасибо.

– Ты что, Галина, тоже убила кого?

– Почему убила? У меня сын военный – поэтому.

– Я думала, ты тоже за убийство.

– А ты что, за убийство?

– Ага, я бабку одну утюгом по голове стукнула.

– За что?

– Ни за что, она просто рядом в квартире жила. Да я выйду скоро. Может, уже завтра выпустят.

– Хорошо тебе!

– Да мне и тут неплохо!

– Тут?!

– А что? Тут весело. Вечером ребята придут. Из охраны. И поесть дадут.

Тут я заревела в голос, а Полина удивилась:

– Чего ты плачешь? Нос болит? Устала? Ложись, отдохни.