Теплый шоколад на десерт (СИ)

Вопреки тому, что все естественные двигательные механизмы, казалось, попали под контроль кого-то постороннего, а мозговые извилины застыли, словно увязнув в крутом киселе, она полностью осознавала все случившееся.

Ей удалось сосредоточить внимание на лице Дина. Мерзавец злорадно ухмылялся.

— Прискорбно наблюдать, что доктор психологии может так опуститься. Наркота, — отчетливо произнес он, наклонился и ущипнул ее за щеку, довольно сильно, чтоб она почувствовала даже сквозь наркотическое опьянение, и мягко убрал прядь волос за ухо.

«Неужели ты посмеешь бросить меня здесь, подонок?» — мысли стучали в голове подобно паровому молоту, но с ее губ сорвались лишь какие-то жалкие звуки, напоминающие едва слышный заикающийся стон.

— Я навсегда запомню тебя в таком виде, — улыбка его расплылась еще шире, Таннер отпрянул и исчез из области ее видения.

Она не смогла достаточно быстро повернуть голову, чтобы увидеть, как он уходит. Она вообще не могла пошевелиться, полностью не ощущая собственного тела.

«Нет!»

Свет погас, с шелестом открылись жалюзи, проскрежетал ключ в замке, каблуки ботинок прозвенели по ламинированному полу…

«О, Господи…» Джиллиан тупо уставилась на небо за окном, не в состоянии отвернуться от слепящих молний.

Она ощутила сопли, текущие по верхней губе, потом почувствовала, как что-то теплое промочило подол платья в том месте, где ее бедро прикасалось к полу. За всю жизнь Джиллиан не ощущала себя настолько беспомощной и униженной.

Сквозь шум дождя, она расслышала, как заработал автомобильный двигатель и его звук скоро растаял в зловещем ворчании волн, разбивающихся о скалы и журчании воды, стекающей по оконному стеклу.

На улице медленно светало, поднявшийся ветер разогнал тучи, и серое небо над океаном окрасилось в бледно-розовый цвет. Джиллиан то погружалась в мучительное забытье, то выплыв из оплетающих липких ирреальных видений, начинала выстукивать зубами дробь, страдая от холода и непроходящей дурноты.

Время двигалось так медленно, что ей казалось, будто она находится в этой полупустой спальне уже несколько дней.

Солнце сияло во всю, когда дюйм за дюймом она проползла вдоль стены. Затем сдирая кожу с колен, опираясь на непослушные, подгибающиеся руки, несколько раз ткнувшись подбородком в пол, прикусив язык до крови, добралась до кровати и одной рукой дотянулась до её края. Потребовалось четыре попытки, чтобы окончательно ухватиться «чужими» пальцами за скользкое шелковое покрывало, и еще три, прежде чем она смогла вспомнить, что нужно сделать, чтобы согнуть руку в локте и подтянуться. Наконец она уже сидела, все еще на полу, но уже определенно в более приемлемой позе, опираясь спиной о матрац. Запрокинув голову назад, Джиллиан, хрипло дыша, уставилась в куполообразный потолок, покрытый осыпавшейся от времени розовой штукатуркой, расписанной золотом. Кажется розами? Она попыталась вспомнить, как выглядят розы, но сознание все еще мутилось, вызывая странные и жуткие образы.

Сердце трепыхалось где-то в затылке, соленая от крови слюна переполняла рот, сплюнуть не получалось, губы не складывались так как нужно, приходилось то и дело давиться сглатывая, борясь с усиливающейся тошнотой.

Огромные физические усилия, которые пришлось затратить для путешествия от стены до кровати, удержали ее от впадения в паническое состояние.

Попытка забраться на постель оказалась неудачной, накатила сильнейшая дурнота, бросило в жар. Джиллиан не помнила где и когда она ударилась виском, но рассеченная кожа кровоточила, перед глазами двоилось, под веками вздымались горячие красные волны, откатывающие и набегающие снова. Единственным разборчивым словом в этой качке было: «Нет!» И поэтому Джиллиан цеплялась за него и повторяла снова и снова, чтобы удержаться, чтобы ее не снесло, чтобы волны не выбили землю у нее из-под ног.

Она не могла нормально дышать. Дыхание не только причиняло боль, но она не могла вспомнить, что нужно делать, чтобы вздохнуть.

— Нет! Я не сдамся! Не дождешься… Кэл! Что с Кэлом? Он же всегда выпутывался и из более неприятных ситуаций. Даже когда меня не оказывалось рядом.

Джиллиан моргнула, паника потихоньку отступала, и на её место внезапно хлынуло облегчение. «Кэл, он же такой хитрожопый жук, он выберется и придет за ней». Несвойственные ей грубые слова помогали сохранять крохотные остатки трезвомыслия. Она попыталась улыбнуться и кивнуть одновременно, но не смогла сделать ни того ни другого, а потому собрала все силы, чтобы подняться. Надо двигаться иначе она сойдет с ума от размышлений и страха.

Никогда Джиллиан не думала, что такое элементарное действие займет столько времени и отнимет столько сил.