Теракты и диверсии в СССР. Стопроцентная раскрываемость

О том, что собой представлял для Болгарии Советский Союз, я узнал из конфиденциальных бесед с отдельными руководителями. Не знаю, была ли в действительности история, о которой хочу рассказать, но даже если это миф, то миф характерный.

В один из вечеров осени 1941 года к болгарскому послу в Москве конспиративно явился посетитель. Это был Лаврентий Павлович Берия. Суть его рассуждений сводилась к тому, что, если срочно не заключить мир с Германией, СССР перестанет существовать. Пусть будет позорный, подобно Брестскому — 1918 года, мирный договор. Пусть немцы забирают Прибалтику, Украину, Белоруссию, зато Союз получит передышку, накопит силы и тогда сможет продолжить борьбу с фашизмом. Он, по приказу вышестоящего, обращается к послу с тем, чтобы тот довел их предложение до царя Бориса, а через него до гитлеровской верхушки. Посол якобы наотрез отказался выполнить просьбу Берии. «Все славянские, да и другие порабощенные народы с надеждой смотрят только на вас как на будущих освободителей Европы! Не отнимайте у них последнюю надежду! Я ничего и никуда сообщать не буду. А если когда-то меня спросят, отвечу, что никто ко мне с таким предложением не приходил!»

На мой вопрос, удалось ли в конце концов выяснить истину, болгары отвечали с улыбкой: «Посол ведь дал слово. До последнего дня он утверждал, что никто к нему с таким предложением не приходил».

Но вернемся к рассказу о французских шифрах. Болгарские коллеги приняли нашу просьбу к исполнению. Правда, обстановка в то время сложилась неважная. Главный шеф представительства КГБ в Болгарии отсутствовал. Когда он был на месте, все решалось быстро и толково. Не ввязываясь в мелочи, шеф обычно обращал наше внимание на уязвимые моменты и давал «добро» на проведение операции. Его заместитель был человек совершенно иного склада. Пытался подать себя как представителя разведывательной «элиты», которого незаслуженно обидели, бросив на второстепенный участок. Хотя за его бравадой и гонором скрывалась обыкновенная трусость и нерешительность. Уговорить его на проведение операции было почти невозможно.

Я в это время простудился и лежал с температурой дома. На третий день температура спала. Тут-то ко мне на квартиру и зашел начальник отдела болгарской контрразведки, который вел агентурно-оперативное наблюдение за сотрудниками иностранных посольств и миссий. Оказывается, он пришел не навестить больного, а сказать мне об удачно сложившихся обстоятельствах вокруг разведывательной резидентуры, действующей под прикрытием французского посольства в Софии. Резидент был в поездке по стране, его сотрудники, несущие ответственность за безопасность шифров, также отсутствовали: один неделю назад поехал в отпуск, другой вчера с острым приступом аппендицита был доставлен в больницу и прооперирован. Следовательно, в нашем распоряжении были как минимум две ночи, чтобы заглянуть во французские шифры. К работе надо было приступать немедленно. Вскоре я уже был на работе с подготовленной телеграммой в Центр о возможности добычи шифров французской разведки. Как я и предвидел, заместитель шефа подписать ее отказался, ссылаясь на отсутствие гарантии безопасности. И сколько я ни доказывал обратное, ничего не получалось. Пришлось пойти на запрещенные приемы. Во-первых, попросил начальника контрразведки Болгарии позвонить нашему вице-шефу и гарантировать безопасность от имени друзей. Не помогло! И тогда я решился на крайний шаг. У нас в Софии был телефон ВЧ (высокочастотная связь). Мы им пользовались в крайних случаях, так как подозревали, что линию прослушивают румыны, отношения с которыми у нас шли все хуже и хуже. С учетом этого я позвонил в Москву ответственному чиновнику из разведки КГБ и спросил: «Есть ли необходимость в исполнении просьбы, присланной нам за номером (назвал номер) от такого-то числа». Меня попросили перезвонить через четверть часа. При вторичном разговоре по ВЧ я понял, что заинтересованность в добыче шифров возросла до предела и Центр готов оказать немедленную помощь.

Шифруя себя под геолога, я сказал примерно так: «Изыскания будут проводиться завтра и послезавтра, нужны спецаппаратура и соответствующие геологи. Прошу заранее их подготовить и забронировать для них билеты на самолет. Телеграмма у заместителя, возможно, придет с опозданием».

На следующий день, открыв дверь в кабинет заместителя шефа, я стал свидетелем весьма нелицеприятного его разговора с Москвой. В конце он вдруг сказал, что Удилов у него в кабинете, и передал мне трубку. Тогда в первый и последний раз я разговаривал с начальником Первого главного управления КГБ генералом Сахаровским. Мне было сказано: «Согласно вашему устному докладу мы утренним рейсом отправили к вам группу специалистов. Что-нибудь изменилось в обстановке?»

— Ничего не изменилось. Работу начнем сегодня!

— Передай трубку хозяину…