Теранезия (ЛП)

Прикрепив мотор к корпусу, и наполнив бак горючим, он оттащил лодку на мелководье. Ему внезапно вспомнился фрагмент фильма, который его родители смотрели еще в Калькутте; он проспал большую часть у мамы на руках, но проснулся к концу. Человек на пустынном пляже пытался столкнуть в воду деревянную лодку, сбегая от какой-то войны или революции. Но лодка была слишком большой и слишком тяжелой, и какие бы усилия он прилагал, оставалась неподвижной на берегу. Прабира бросило в дрожь от этого воспоминания, но в одном он был уверен — такого с ним не случится. Что бы не произошло, он не останется привязанным к берегу.

Он все загрузил в лодку. Та погрузилась ужасно глубоко, но наверняка общий вес родителей был больше веса запасов и вещей, но лодка неоднократно без проблем довозила их до парома. Он принес Мадхузре, которая не сопротивлялась и не жаловалась, что он надел на нее спасательный жилет, а только смотрела с подозрением.

Прабир погрузил ее в лодку, затем забрался туда сам и постоял, глядя вдоль берега. Он уезжал ненадолго — если он выдержит испытание, у родителей не будет причин отсылать его и все будет как прежде через несколько дней. Ему, наверное, простят отравленную куколку, ведь это лишь одна из тысяч, обитающих на острове. Ему могут простить все, если он докажет, что способен обеспечить безопасность Мадхузре.

Он завел мотор. Лодка приподнялась над водой и рванулась прочь от берега, словно земноводное, внезапно очнувшееся от спячки. Прабир крепко сжимал румпель, но это не придавало ему уверенности — раньше ему никогда не позволяли управлять лодкой. Нервничая, он переложил румпель на несколько градусов туда и назад. Лодка отреагировала плавно, поворачиваясь легче, чем он ожидал. Это обнадеживало, но добавляло неуверенности — если он случайно дернет румпель и резко развернет лодку, то может не удержаться на ногах.

Но он должен остаться стоять, чтобы видеть проход между рифами. Раньше Прабир различал проход только тогда, когда они уже шли по нему и его безопасное преодоление было fait accompli[8]. Разбивающиеся о рифы волны приближались с угрожающей скоростью. Он лихорадочно высматривал более темные участки на поверхности, правя туда, где буруны волн были менее пенными. Он вроде заметил походящее место, но не очень хорошо помнил, здесь ли они подходили к рифам, а прочие признаки были неубедительны.

Мадхузре растерянно смотрела на него, потирая глаза.

— Должен Па! — осуждающе воскликнула она.

Прабир не обратил на нее внимания, и она начала плакать. Слезы лились по ее лицу, но Прабир был непреклонен — даже слегка обидевшись, она могла изображать мировую скорбь.

— Заткнись, Мадди, — снисходительно предложил он. — Тебе никого не удастся одурачить.

Она удвоила усилия и добилась того, что начала икать. Теперь Прабиру стало ее жаль — икота была ужасна.

Они подошли к рифам. Место, которое он выбрал для прохода, выглядело более обнадеживающим, чем издалека, но теперь, когда имелась четко намеченная цель, управлять лодкой оказалось на поверку сложнее, чем он представлял. Лодка слишком отклонилась влево. Он попытался представить себе, как должно выглядеть ее движение сверху и развернуть ее под таким углом, который аккуратно изменит теперешний курс на нужный.

Он взглянул на планшет, лежащий на дне лодки. Он не думал, что планшету найдется применение, пока они не выберутся в открытое море — программа ничего не знала о рифах, да и при таком увеличении весь пройденный ими путь будет выглядеть как пятнышко. Но это из-за слишком грубой карты, а не из-за навигационной системы. Коммерческая версия GPS, которая заменила собой военную, позволяла определить местоположение приемника с точностью до сантиметра.

— Планшет: увеличение. Больше… больше… стоп! — прокричал Прабир.

Пятнышко превратилось в изломанную линию на пустом фоне, с экрана исчезли все ориентиры, но и сам по себе увеличенный путь, пройденный лодкой, показал их местоположение. Он глянул в сторону берега, затем сравнил пройденный путь с расстоянием до рифов. Теперь картинка у его ног приобрела практический смысл: он мог мысленно наложить на нее расположение прохода.

Он осторожно налег на румпель и стал наблюдать за результатом: в реальности и на карте. Кривая была все еще слишком пологой. Он еще надавил на румпель, глядя, как увеличивается дуга и мысленно достраивая ее продолжение.

Лодка проскочила сквозь риф без удара и без единой царапины. Прабир был счастлив и горд собой. Он может, это в его силах. Он скоро воссоединиться с родителями — и случиться ли это в полночь или на рассвете, когда он наконец отыщет их — в любом случае это произойдет намного раньше, чем они ожидали. Слегка поддразнивая, они попросят прощения за то, что сомневались в нем, затем подхватят его на руки и закружат вокруг, поднимая прямо к небу.

Его эйфория продлилась до заката.