Терапия

Я чувствую его руки под своими коленями, когда он поднимает меня сильными руками. Моя голова покоится на его груди, я не могу ничего поделать, но стону от боли, от давления на мои ребра. Я вынуждаю свои глаза открыться, поднимаю взгляд и вижу, как он смотрит на меня.

Мои опухшие глаза открываются, когда я выхожу из своего сна, только чтобы понять, что это только частично был сон. Мои ребра не болят, и кровотечения нет, хотя сейчас внутри меня больше свернувшейся крови и грязи от стольких лет депрессии и беспокойства, чем когда-либо было снаружи. И вновь я в руках Джейса, и он снова исправляет мои повреждения, но в этот раз я думаю, что он ранен так же, как и я.

Я поднимаю голову вверх, настолько, чтобы увидеть его сильную линию челюсти и красивое лицо. Я чувствую его нежелание смотреть на меня, поэтому отворачиваюсь. Он ногой открывает дверь спальни и наклоняется, чтобы положить меня на кровать. Я замечаю, что на часах, стоящих на тумбочке, уже полночь. Я жду, что он развернется и уйдет, но он этого не делает. Наоборот, он встает рядом с кроватью достаточно близко, чтобы заставить мое сердце пропускать удары, но при этом и далеко, чтобы сохранить между нами какое-то расстояние. Я понятия не имею, как он попал в мою комнату, но думаю, я рада, что он сделал это.

— Мы должны обо всем поговорить, Джесс. Я не могу уйти без этого.

Взгляд на его лице соответствует его настойчивому тону.

Его глаза умоляют меня.

— Я чувствую, что если выйду за дверь, ты снова уйдешь, а я не могу допустить, чтобы между нами осталась недосказанность. Не в этом случае — не снова, — он опускается рядом с моей кроватью и садится на пол. Его голова падает на мое покрывало в дюйме от моего бедра. Я не знаю, что еще сказать. Он знает все, за исключением той роли, какую сыграла его мать. Эта сука придумала какую-то историю о моей помолвке. Уже от одной мысли об этом я впадаю в бешенство и хочу вернуться домой и надрать ее накачанную ботоксом задницу. Все во мне хочет рассказать правду о ней, но тем не менее, она его мать. Нет причины говорить ему, что она дьявольская сучка. Я и так уже причинила ему достаточно страданий. Он поворачивает голову лицом ко мне, и мне ужасно хочется пробежаться пальцами по его мягким волосам. После всего этого времени его вид все еще захватывает мой дух.

— Почему ты сделала это, Джесс? Почему не захотела нашего ребенка? Это из-за меня, из-за того, что я сказал по телефону в тот день о колледже и моем будущем? Ты сделала это из-за того, каким ужасным я был в тот день? — он выкрикивает вопросы один за другим, и в них я слышу его страдания, как он бьется за прошлое, которое ни один из нас не в силах изменить. — Я просто не могу понять, как ты смогла пройти через это. Знаю, я был таким придурком, но клянусь, я бы никогда не отверг тебя или нашего ребенка. Я любил тебя, и я бы также любил нашего ребенка.

Каждое его слово оборачивается вокруг моего сердца и сжимает его, разрывая меня на части. Я не знаю, что ответить, потому что правда в том, что я боялась испортить ему жизнь. Он был таким злым со мной, и все, о чем я могла думать, как это исправить. Но это не значит, что здесь есть его вина. Я была единственной, кто сделал этот выбор, не он. Вина полностью лежит на мне. Ни на ком больше.

— Это не твоя вина. Ни в чем нет твоей вины. Я приняла решение. Я сделала это.

— Но почему, Джесс? Я думал, что ты тоже любила меня. Как ты могла так поступить? Почему ты убежала и даже не оглянулась назад? Как можно сделать это, если любишь? — спрашивает он, каждое его слово срывает по одному слою с моей решимости.

— Я просто не знаю, как любить кого-то, Джейс, и думаю, не знаю, как позволить кому-то любить меня. Как я могу, когда даже я сама не люблю себя? Я ненавижу девушку, которой была, и женщину, которой стала. Я сожалею обо всем больше, чем ты можешь себе представить, — тяжелая правда выплескивается из меня, но я знаю, что нет слов, которые могут собрать по кусочкам наше прошлое. — Я думала, что любила тебя. Я все еще проживаю каждый день, храня в своем сердце любовь к тебе, но до тех пор, пока я не знаю, что значит любовь на самом деле, я не смогу кому-то в этом признаться. Знаю, что меня принудили к терапии, но этим утром я, наконец, получила представление, почему я такая, какая есть, — я массирую свои виски и пытаюсь продолжить говорить без слез. — Впервые я позволила себе надеяться на изменения. Но теперь это не случится, потому что я больше никогда не вернусь туда. Твоя девушка или невеста, или кто бы она ни была, она знает все мое дерьмо. Зная, что ты принадлежишь ей, я никогда не буду в состоянии пройти через это.

Он поворачивается к кровати и поднимается на колени. Смотрит на меня, и электричество, что всегда было между нами, преследует нас даже спустя шесть лет.

— Джесс, ты должна продолжить терапию. Знаю, что не должен был, но я прочитал твой файл. Я ведь мог потерять свою работу из-за этого. Честно говоря, я не могу поверить, что я здесь.

Он потирает переносицу и закрывает глаза.

— Это все так неправильно. Все это, — бормочет он.