Терапия безумия

Он подошел ближе и выставил вперед руки с тщательно ухоженными пальцами, словно пытаясь успокоить испуганное животное.

Грейс снова приложила палец к сканеру.

– Давайте выпьем кофе. Позвольте мне хотя бы объяснить… – настаивал Конрад.

Она тяжело вздохнула, чувствуя, как слабеет ее решимость, подняла голову и взглянула на босса.

– Это было жестоко, Конрад.

– Еще раз простите, Грейс, но к процедурам третьего уровня подготовиться невозможно. – Он сделал еще шажок вперед. – Вы измучены… Хотите воды?

Конрад взял ее за руку, и Грейс позволила ему увлечь себя по светлому коридору с выкрашенными белой краской стенами. За матовыми стеклянными дверьми по обе стороны мелькали смутные силуэты.

За порогом кабинета Конрада белый больничный цвет заканчивался. Здесь стены были отделаны винтажными панелями из орехового дерева – такие Грейс видела лишь на школьной экскурсии в один старинный особняк. Сейчас за дерево заламывали сумасшедшие цены. Европейские правительства на протяжении последних двадцати лет платили немалые деньги в фонд сохранения лесных массивов в других частях света, в основном в Южной Америке. Взятка за использование зеленых легких, как выразился Дэн в одном из своих репортажей. Пошлины-то на импорт дерева установили смехотворные… Возможно, панели из переработанных материалов? Нет, вряд ли: стремление Конрада к подобающей его статусу роскоши наверняка пересилило заботу об окружающей среде.

Босс кивнул на кресло у стола, и Грейс неохотно уселась, наблюдая, как он наливает воды из графина. Наконец стакан оказался в ее дрожащих руках. Конрад устроился в большом кожаном кресле, скрипнувшем под его весом, и сплел пальцы в замок.

– Понимаю, что перед вами предстало нелегкое для восприятия зрелище, – заговорил он. – Такова процедура исцеления.

Исцеление? Скорее уж пытка…

Грейс отпила глоток и уставилась на стоящую на столе медную статуэтку скаковой лошади. На ее взгляд, уродливая поделка так и кричала о жестокости конного спорта. Слава богу, его запретили.

– Мои дедушка с бабушкой владели конным заводом в Кентукки, – объяснил Конрад, заметив ее взгляд. – Заработали состояние, и я воспользовался этими деньгами для исследований в области реабилитации преступников. Полагаете, количество заключенных в Соединенном Королевстве в двадцатых зашкаливало? Знали бы вы, сколько их было в Штатах… «Янус правосудие» имела такой успех в Америке, что старая добрая Британия решила воспользоваться моими услугами. Нам нравилась британская система национального здравоохранения, вам пришлась по душе наша программа реабилитации – в итоге сделка состоялась. Мы построили несколько суперсовременных больниц и клиник в Англии, а потом сдали их в аренду местным органам здравоохранения. «Янусу» это начинание принесло неплохой доход, и мы постепенно внедрили здесь свою систему уровней. Денег вложили немало. – Он усмехнулся, однако Грейс восторга не проявила, и улыбка сошла с его лица. – Словом, статуэтка – напоминание о начале моего пути.

Грейс подобные напоминания о ее личном прошлом точно не требовались.

Избегая взгляда босса, она обвела глазами кабинет. Несколько книг в твердых переплетах, большая редкость в нынешнее время, стояли на полке рядом с вертикальной цифровой фоторамкой, демонстрирующей снимки семьи Конрада. Еще одну Грейс заметила на соседней полке – там Конрад был запечатлен с разными знаменитостями и чиновниками из правительства. Над креслом висел портрет. Ага, Достоевский… По низу картины бежала надпись: «Об обществе следует судить по тому, как оно относится к своим преступникам».

Интересно, что можно сказать об обществе, использующем процедуры, подобные сегодняшней?..

Конрад провел пальцем по поверхности интерактивной столешницы, и та засветилась.

– Нравится ли вам работа на втором уровне?

Он замолчал в ожидании ответа.

– Да… да, нравится.

– Вы прекрасно проявили себя на уровне первом. Быстро продвинулись. Наверное, там показалось слишком легко?

Конрад улыбнулся, и Грейс бросило в краску.

– Сперва необходимо удовлетворить основные потребности, это очень важно, – пробормотала она. – Если у человека нет еды, жилья и дохода, преступление становится единственной возможностью выжить. Мне было приятно внести свой вклад.

Упаси меня Господь оказаться на месте людей, страдающих от несправедливых жизненных обстоятельств… – вспомнилось ей.

Кивнув, Конрад посмотрел на экран.

– Вы нашли кров в центрах приюта для пятидесяти девяти семей и десяти лиц, промышляющих захватом жилья, работу для тридцати шести грабителей и магазинных воришек, отправили на реабилитацию двадцать четыре наркомана – и все это на уровне первом. – Он снова провел пальцем по столешнице. – Потом перешли на второй. Без сомнения, здесь ваше образование и опыт пригодились еще лучше. Чего стоит, например, работа по созданию новых препаратов для помощи лицам с психологическими травмами…

Конрад впился в нее взглядом карих глаз, настолько темных, что радужка почти сливалась со зрачком, и вдруг просиял: