Терапия

Я уже собрался лечь, но решил сначала разгадать тайну слов «пруд, а не он», заглянув в словарь, который нашелся в этой квартире. В нем, помимо толкования слов, даны фамилии известных людей, и точно, он там был, хотя я никогда раньше о нем не слышал: «Прудон, Пъер Жозеф (1809–1865), французский социалист, в памфлете «Что такое собственность?» (1840) объявил собственность воровством». Каково, а?

СТРАННЫЕ ИСТОРИИ ЛИНИИ № 167 «БРИТИШ РЕЙЛ»

(По сообщению «Интерситизен»)

Вот уже несколько месяцев не работает эскалатор, соединяющий остановку такси под Юстонским вокзалом с главным залом. А до этого он периодически находился на ремонте. Неделями он был отгорожен большими фанерными щитами, и оттуда до пассажиров, или «клиентов», как называет нас сегодня «Бритиш рейл», карабкавшихся вверх по запасной лестнице со своим багажом, детьми, тележками, престарелыми и немощными родственниками и т. д., доносились удары и лязганье — ремонтники сражались с заклинившим механизмом. Затем экран убирали, движущаяся лестница несколько дней работала и снова ломалась. В конце концов ее оставили в покое, не пытаясь больше привести в движение. Пассажиры с типичным британским стоицизмом смирились и стали использовать эскалатор как обычную неподвижную лестницу, хотя ее ступени слишком высоки для этого. Где-то есть лифт, но тогда нужен носильщик, а на остановке такси носильщиков нет.

Недавно у подножия парализованного механизма появилось печатное объявление:

РАДОСТНАЯ НОВОСТЬ

Новый эскалатор в Юстоне

Мы сожалеем, что эскалатор не работает. Срок его жизни истек [sic]. Изготовление и установка нового эскалатора будут закончены к концу августа 1993 года.

Управляющий по междугородным перевозкам

Четверг, вечер, 4 марта.

Сегодня я обедал с Джейком у «Граучо». Мы уговорили две бутылки деревенского божоле, которому я с удовольствием воздавал должное, о чем впоследствии пожалел. На такси я поехал прямо на Юстонский вокзал и, никуда не торопясь, переписал объявление внизу у сломанного эскалатора, слегка покачиваясь, хихикая себе под нос и привлекая любопытные взгляды пассажиров, которые спешили мимо на штурм стальной лестницы. «Срок его жизни истек». Мне нравится эта фраза. В свете готовящейся приватизации она могла бы стать новым слоганом «Бритиш рейл» вместо «Мы ездим и туда».

В поезде я заснул и проснулся, когда мы как раз тронулись от «Раммидж Экспо», — чувствовал я себя просто отвратно. Я успел разглядеть на стоянке свой автомобиль, на его жемчужном боку белели отсветы фонарей. На «Раммидж-Центральной» мне пришлось полчаса ждать обратного поезда, и я какое-то время слонялся по торговому центру над вокзалом. Большинство пустых стеклянных витрин украшала надпись «Продается», либо за ними виднелись голые пыльные интерьеры — оболочка ликвидированного бизнеса. Я купил вечернюю газету. «МЕЙДЖОР СТАНОВИТСЯ ПЕССИМИСТОМ», — утверждал один заголовок «900 000 «БЕЛЫХ ВОРОТНИЧКОВ» БЕЗ РАБОТЫ», — гласил другой. Из скрытых динамиков лилась успокаивающая музыка.

Я спускаюсь в подземный мрак платформы, чтобы успеть на свой поезд. Объявлено, что он опаздывает. Пассажиры в ожидании сидят на деревянных скамьях, ссутулившись и засунув руки в карманы, их дыхание превращается в пар в прохладном сыром воздухе. Они с тоской смотрят на отверстие туннеля, где горит красный сигнал. Насморочный голос извиняется за задержку, «связанную с организационными трудностями». Срок жизни истек.

Джейк встречался с Самантой во вторник

— Смышленая девочка, — сказал он. — Спасибо, что направил ее ко мне.

— Я не направлял, — ответил я. — Я лишь предупредил ее о твоем достойном сожаления моральном облике.

Он засмеялся:

— Не волнуйся, мой мальчик, она не в моем вкусе. У нее нет щиколоток, разве ты не заметил?

— Боюсь, что не заметил, — отозвался я. — Никогда не опускался так низко.

— Д ля меня очень важны ноги, — объяснил Джейк — Возьми, например, красавицу Линду.

Он несколько минут распространялся о ногах своей новой секретарши, утверждая, что в белых нейлоновых колготках они словно лезвия ножниц, которые лязгают и сверкают из-под микроскопической юбки, когда она входит и выходит из его кабинета.

— Я пересплю с ней, — сказал он. — Это всего лишь вопрос времени.

Мы тогда уже приканчивали вторую бутылку, и я спросил, неужели он никогда не испытывал хоть капли вины по поводу своего распутства.