Терем желаний

- И стала холодной и бездушной, - осторожно закончил Валера. Он повторял слова из романа, потому что невозможно было представить холодной женщину, лежащую рядом с ним, разомлевшую и истомленную после любовной бури.

- А потом я познакомилась с тобой. Ты настолько отличался от других мягкостью, добротой, а я настолько уверилась в себе... В общем, искушение было слишком велико.

- Похоже на второй практический эксперимент, - улыбнулся Валера.

- Грубо говоря, да, - кисло ответила Маша. - Но так было вначале. Я не строила далеко идущих планов.

- Ты поставила цель испытать себя на прочность, на эмоциональную недоступность.

- Да. - Маша закрыла глаза. Еще раньше она знала, что идет на обман, и теперь на нее обрушилась запоздалая вина. - Все было так до той ночи, что я провела у тебя. Тогда я забыла о разуме, чувства захлестнули меня, как никогда. Я испугалась. Я панически хотела жить, а ты разрушил все, что я творила в себе четыре года, то, что должно было сохраниться на всю жизнь. В ту ночь.., я реально ощутила, что таю, как снег на солнце, и, если не остановлюсь, превращусь в ничто, - Маша язвительно хмыкнула, - в лужу.

- А я видел смерть, - признался Валера. - Она тянула меня за собой, и я не мог остановиться. Я тоже испугался, такого со мной еще не было, поэтому воззвал к тебе как к единственному спасению.

- А я не вняла. Не поверила, - печально отозвалась Маша. - Я испугалась, что теперь ты бросишь меня.

- Я звал тебя замуж, - напомнил он.

- Ты не первый звал. Валера устало вздохнул:

- Всему у тебя есть оправдания.

- Нет. Мне нет оправдания ни в чем. Что касается тебя. Особенно в том, что случилось с тобой впоследствии.

Валера собрался возразить, но Маша снова приложила палец к его губам.

- Возвращаясь к роману. Мне нужно было выплеснуть из себя самое больное. Ни с кем поделиться я не могла, и осталась только бумага. Ей я и исповедалась и сделала заодно для себя открытие: в стремлении создать себе покой мы сознательно убиваем чувства не только в себе, но и в других, бесчувственностью порождая безразличие. Когда ты сказал, что хотел умереть, я поняла, что одна виновата. В сущности, я толкнула тебя к смерти.

- Не говори глупостей, - осадил ее Валера. Не хватало, чтобы Маша винила себя в его необдуманных словах. С ее опытом она слишком буквально воспринимает смерть. - Но почему "графиня утонула"?

- Из-за Наташи. Я даже не успела закончить роман. Прибежала домой и в порыве гнева оборвала все концы.

- Теперь ты перепишешь финал, - заявил Валера повелительно.

Маша улыбнулась:

- Думаешь, нужно?

- Ладно, не переписывай. Тогда напиши постскриптум.

Ее улыбка перешла в смех.

- В литературе это называется эпилогом. Валера криво усмехнулся:

- Специалист! - И серьезно спросил:

- Маш, ты хочешь, чтобы его напечатали?

Маша задумалась. Не ко времени этот разговор, такие вопросы выясняют на светлую голову, а не во время бессонной ночи. К тому же она уже чувственно реагировала на каждое прикосновение Валеры. Как она скучала и тосковала по нему, а теперь чувствовала себя ненасытной и смущалась и радовалась одновременно.

Но Валеру интересует роман. Кажется, он задал вопрос?

Маша перевернулась на живот, прижала ладони к его груди и заглянула в глаза.

- Нет, Валера. Я не хочу, чтобы другие его читали. Пусть он будет только наш. И если захочешь, скажешь мне, когда написать постскриптум.

Она легко рассмеялась и уткнулась носом в его шею.

- Замечательно! - отозвался довольный Валера. - Тогда я покажу тебе, что писать в первом эпилоге.

Он ладонями охватил Машино лицо и ртом накрыл ее губы.

***

Валера лежал, умиротворенный близостью родного тела. Мысли его легко кружились вокруг Маши. Все-таки он добился своего, и она призналась, что растаяла - растаяла Снежная королева.

Маша открылась перед ним - безгранично, безоглядно. Распахнула суть и сущность до конца, как распахиваются друг перед другом истинные влюбленные. Валера проделал долгий путь к достижению желания, единственного оставшегося в разоренном, разрушенном тереме. Желания, ставшего целью его жизни. Теперь самое главное - не дать Маше замкнуться снова ни при каких обстоятельствах.

А оставшиеся тайны? Что ж, они достаточно молоды, и ему хватит времени разгадать их, открыть одну за другой, как матрешку.

И пруд останется на стене - как символ их любви. И изба заброшенная - как напоминание о Машином затворничестве. А терем они построят новый, один на двоих. И желания будут загадывать вместе. Интересно, сколько, говорила Маша, она хочет детей?

И Валера не повторит ошибки умного профессора, и Маше не даст замолчать, замкнуться в себе и погубить любовь и душу. Он не боится признаться в любви и Машу научит говорить о ней вслух и часто.

Валера повернул к ней лицо:

- Маш, скажи...

Но она сладко спала, тихо посапывая.