Тереза

Приятель Казимира, с которым он делил ателье, по его словам, неожиданно вернулся из поездки, поэтому появляться там вдвоем было рискованно. Так что каждый раз, когда любовникам хотелось побыть одним, им приходилось ненадолго снимать жалкие клетушки в дешевых гостиницах, за которые, если Казимир был не при деньгах, платить была вынуждена Тереза. Делала она это охотно, даже с некоторым удовольствием. Правда, постоянное безденежье приводило к тому, что Казимир частенько пребывал в дурном настроении. А однажды без всякой видимой причины даже грубо накричал на Терезу. Но когда та, не привыкшая к подобному тону, молча поднялась с постели, быстро оделась и собралась уходить, он бросился перед ней на колени и стал умолять простить его, что она тут же и сделала.

В начале июля семья адвоката намеревалась переехать на лето в Ишль. Тереза подумывала уже подыскать себе другое место — только ради того, чтобы оставаться рядом с Казимиром. Но он отсоветовал и пообещал, что летом будет ее навещать, а может, снимет себе комнатку в крестьянском доме поблизости или же, если не будет другого выхода, придумает что-нибудь необыкновенное, только чтобы быть вместе.

В последнее воскресенье перед переездом в Ишль они совершили поездку в Венский Лес. Под вечер они сидели перед кабачком на поросшем травой склоне, окруженном шумящими кронами деревьев. За столиками люди пили, пели, смеялись, дети носились сломя голову, внутри кабачка, у открытого окна, сидел толстяк в одной рубашке и играл на губной гармошке. В тот день Казимир был при деньгах и ни в чем ни себе, ни Терезе не отказывал. Рядом с ними сидела супружеская пара с двумя детьми, Казимир завязал разговор с родителями, расхваливал прекрасный вид на долину Дуная, поднял за их здоровье бокал, аттестовал здешнее «винцо» как отнюдь не дарственное, расписал яркими красками благородные иностранные сорта, которые довелось ему попробовать во время путешествий, — «Veltliner», «Santa Maura», «Lacrimae Christi», «Xeres de la Frontera». Потом принялся рассказывать истории о вечеринках, на которых побывал, для увеселения компании изображал, как шатается и неразборчиво что-то бормочет пьяный, и, наконец, принялся под звуки губной гармошки напевать какую-то странно грустную мелодию. Все вокруг дружно захлопали, и Казимир поблагодарил, шутливо раскланявшись.

Тереза почувствовала, что настроение у нее все больше портится. Если она сейчас вдруг встанет и удалится — заметит ли он хотя бы? А если она вообще исчезнет из его жизни — будет ли он тосковать и волноваться? И, сама перепугавшись этого внезапного озарения, спросила себя, не стоило ли ей еще по дороге сюда сообщить ему о некоем опасении, для которого у нее, как ей кажется, есть причина и которое должно и его встревожить. Но теперь она конечно же не решится. Да и зачем? Ведь завтра ее опасение может оказаться напрасным.

Солнце уже давно село, лес стоял черный и тихий. Из долины мягко наползал вечер. Поперек склона, мимо кабачка, маршировали студенты в красных шапках. Тереза невольно вгляделась, нет ли среди них ее брата. Но ведь тот не носил никаких шапок. И что был членом студенческой корпорации, она ведь выдумала, как и многое другое. А что скажет Карл, если ее тревога окажется не напрасной? Ах, да какое ему дело до нее! Как, впрочем, и всем остальным. Перед кем она должна отчитываться? Ни перед кем, только перед самой собой.

Почти стемнело, когда они с Казимиром отправились домой. Он обнял ее плечи, и они стали спускаться по склону вдоль опушки леса. На крутом участке дороги им пришлось припустить бегом, она чуть не упала, оба хохотали, как дети. Казимир обнял ее покрепче, и Тереза опять пришла в хорошее расположение духа. Они быстро оказались в долине и весело зашагали по оживленным улицам, между садами и виллами. Потом поехали в город в переполненном трамвае. Настроение у Терезы внезапно вновь испортилось, зато Казимир, наоборот, чувствовал себя в толчее между усталыми женщинами, смеющимися детьми и подвыпившими мужчинами так вольготно, словно это и было его родной стихией. Тут же он ввязался в глупейший обмен репликами между пассажирами, изображал галантного кавалера, велел одному толстяку немедленно уступить место смазливой молоденькой девчонке и угостил всех сигаретами, купленными им в кабачке на холме. Тереза обрадовалась, когда они приехали. Жила она недалеко от остановки, у дверей дома они наскоро условились о следующей встрече в конце недели. И ей показалось, что Казимир вдруг заторопился. Она глядела ему вслед, пока дверь за ней не захлопнулась. Он даже ни разу не обернулся.

32