Тереза

Наконец она по-приятельски крепко пожала Терезе руку и направилась к двери, а Франц, не сказав матери ни слова, присоединился к ней. Как нелепо он выглядел в своем дешевом уже не детском костюмчике — брюки в крупную клетку, слишком короткий пиджачок и носовой платок с красной каймой в кармане, — каким бледным и порочным и тем не менее довольно смазливым было его лицо! Мальчик? Нет, мальчиком он уже не был. На вид ему можно было дать лет шестнадцать-семнадцать. Молодой человек? Нет, это слово явно ему не подходило. Другое слово лезло ей в голову, но она старалась не думать об этом. Грудь Терезы тяжко поднималась и опускалась от муки невыплаканных слез.

76

Спустя несколько дней Франц заболел непонятно чем, самочувствие у него было ужасное. Врач определил воспаление мозговой оболочки и при третьем визите был уже, казалось, готов отказаться от помощи пациенту. Тереза послала умоляющее письмо брату. Тот приехал, в раздумье покачал головой и выписал лекарства, которые действительно уже через несколько часов вроде бы переломили болезнь. В последующие дни он опять приезжал, и вскоре Франц был уже вне опасности. Карл и слышать не хотел о какой-либо благодарности. А Тереза не могла прийти в себя от изумления и восторга, видя, как меняется Франц во время выздоровления. Когда Тереза сидела возле его постели, он любил держать ее руку в своей, и она воспринимала пожатие его пальцев как просьбу о прощении и как обещание. Иногда она читала ему вслух. Он внимательно слушал, и глаза его становились по-детски благодарными. Терезе казалось, что Франц проявлял известный интерес к некоторым темам, в особенности к рассказам о животных, путешествиях и открытиях, и она решила как можно скорее серьезно поговорить с ним о будущем. Она даже размечталась о том, что он сможет продолжить учебу и стать учителем или — бери выше — доктором. Но пока еще не решалась сказать ему о своих планах.

Однако иллюзия эта длилась недолго, и вскоре Тереза поняла, что ей просто очень хотелось поверить в эти перемены в душе Франца. Чем заметнее он выздоравливал, тем быстрее становился тем, кем был раньше. Из глаз сына исчезло по-детски благодарное выражение, речь его вновь приняла те интонации, а голос то звучание, которые были слишком хорошо знакомы Терезе до его болезни. Поначалу он еще как-то пытался бороться с собой. Он отвечал на вопросы матери, но ответы его становились все более раздраженными, грубыми и резкими. Едва он смог встать с постели, как дома его уже было не удержать. И вскоре наступила та ночь — и не последняя, — когда Франц вернулся домой только под утро.

Тереза больше ни о чем его не спрашивала, пусть все идет, как идет, она выбилась из сил. Бывали часы, когда она, не испытывая никакой боли, чувствовала, что жизнь ее кончена. Ей только что минуло тридцать три года, но, глядя в зеркало, особенно по утрам, едва встав с постели, она чувствовала, что выглядит на много лет старше, чем была на самом деле. И пока длилась ее глубокая усталость, Тереза мирилась с этим. Но когда пришла весна и она почувствовала некоторый прилив сил, то забеспокоилась, сама не понимая почему.

Уроки стали вызывать у нее мучительную тоску. Случалось, что она вела себя с ученицами раздраженно и даже враждебно, чего прежде никогда не бывало. Ее угнетало одиночество, в особенности невыносимое, когда Франц находился дома, и опять-таки это казалось ей несправедливым по отношению к сыну. Больше всего ей хотелось поговорить по душам с Сильвией, но та сменила место работы, жила теперь где-то в сельской местности и была недосягаема. Дабы освободиться от временами нестерпимого ощущения покинутости, она стала чаще бывать в доме брата, что было воспринято им не без удивления и, несомненно, без радости. Тем сердечнее встречала ее невестка, которая ожидала рождения второго ребенка. И Тереза поделилась с нею своими бедами, призналась ей кое в чем и была тронута, найдя в той понимание и сочувствие, которых не ожидала. Казалось, беременность сделала невестку не только мягче, но и умнее, чем она была от природы. Однако, едва родив, та снова стала по-прежнему безучастной и недалекой, и казалось, будто вообще ничего не помнила о тех секретах, которыми с ней поделилась золовка. В глубине души Тереза была этому только рада.

77