Тереза

— Отчего вас совсем не видно, милая фройляйн? Я бы давно вам написал, но, к сожалению, не знаю вашего адреса.

Ну, подумала Тереза, его-то уж можно было легко узнать. Однако не сказала этого вслух и только спросила:

— Как дела у Тильды?

Да какие могут у нее быть дела? Опять прошло недели две или больше, в течение которых господин Вольшайн не получил от нее ни строчки. Впрочем, ничего удивительного, ибо свадебное путешествие молодоженов — как, и этого фройляйн Фабиани не знала? — превратилось в кругосветное путешествие. И сейчас они находятся, кажется, где-то далеко в море и раньше весны не вернутся.

— А вы, фройляйн Фабиани, в самом деле еще не получили никакой весточки от Тильды?

И поскольку Тереза почти смущенно покачала головой, он пожал плечами:

— Да, так уж она устроена, моя девочка, и при этом — можете мне поверить — к вам, фройляйн Фабиани, она испытывала совершенно особую склонность.

И он продолжал говорить о своей любимой дочери, которую надо принимать такой, какая она есть, о своем мрачном, пустом, огромном доме, о своих скучнейших партиях в вист в местном клубе и об уготованной ему печальной судьбе: после многих лет семейной жизни с женой и дочерью в один прекрасный день нежданно-негаданно стать кем-то вроде старого холостяка, как будто десять лет счастливого брака и несколько лет несчастливого, как будто вся эта жизнь с женой и дочерью вообще была лишь сном.

Тереза удивилась тому, что господин Вольшайн говорил с ней так откровенно, прямо-таки по-дружески, и догадывалась, что он просто обрадовался возможности излить перед кем-то душу. Но вдруг он со вздохом взглянул на часы и сказал, что сегодня идет со старым знакомым в театр, причем, надо признаться, на оперетту, а не на какую-то классику, потому как ему до зарезу нужно рассеяться и повеселиться. Не ходит ли фройляйн Фабиани тоже время от времени в театр? Тереза покачала головой: после того вечера в Опере у нее не было больше возможности и времени. Дает ли она все еще так много и — он немного помедлил — и так плохо оплачиваемых уроков? Она, улыбнувшись, пожала плечами и поняла, что у него с языка готовы были сорваться и другие вопросы, от которых он покамест предпочел воздержаться. И распрощался он с ней с излишней поспешностью, бросив на ходу сердечное, однако ни к чему не обязывающее «до свидания!». Продолжив свой путь, она почувствовала, что Вольшайн остановился и глядит ей вслед.

Однако утром следующего воскресенья почта доставила ей срочное письмо с билетом в театр, к которому была приложена визитная карточка: «Зигмунд Вольшайн, торговля кожаными и галантерейными изделиями, основана в 1804 году». Чего-то в этом роде она и в самом деле ожидала, только манера приглашения не совсем понравилась ей, и тем не менее она отправилась в театр. Свет в зале уже погасили, когда появился господин Вольшайн, сел в кресло рядом с ней и сунул ей в руку пакетик с леденцами. Она кивнула в знак благодарности, но больше не позволила себе отвлекаться от сцены. Ласкающие слух танцевальные мелодии ей нравились, шутливый текст забавлял; она сама чувствовала, что ее щеки постепенно порозовели, черты лица разгладились и что она по ходу спектакля становилась и моложе и привлекательнее. В антрактах господин Вольшайн вел себя весьма галантно, однако немного скованно, а когда спектакль кончился, при выходе из зала и в гардеробе хоть и держался рядом, но не так, как если б был ее спутником, а так, словно случайно встретился с ней в театре.

Был чудесный ясный осенний вечер, ей хотелось пройтись пешком, он проводил ее до самого дома и только тут заговорил о Тильде, от которой по-прежнему не было никаких известий. Его приглашение поужинать вместе она отклонила, он не стал настаивать и у дверей ее дома вежливо попрощался.

Но не успела кончиться эта неделя, как господин Вольшайн вновь пригласил Терезу, в этот раз на современный скетч в Народном театре. После спектакля они болтали в уютном уголке гостиничного ресторана за бутылкой вина куда непринужденнее и оживленнее, чем в прошлый раз. Он — намеками о последних тяжелых годах своего брака, она — о некоторых мрачных сторонах своей жизни, не вдаваясь, впрочем, в подробности, и тем не менее при прощании оба чувствовали, что сегодня стали намного ближе друг другу.

На следующий день он прислал ей с букетом роз записку с просьбой составить ему в следующее воскресенье компанию, как тогда с Тильдой, и отправиться вместе с ним в Венский Лес на прогулку. Падал легкий снежок, первый этой зимой, она шагала с ним по той же дороге, по которой они шли в тот весенний день вместе с Тильдой. Вольшайн принес три почтовые открытки от Тильды, пришедшие не далее как вчера. На одной из них стояло в постскриптуме: «Не захочешь ли ты повидаться с фройляйн Фабиани? Она живет на Вагнерштрассе, 74, третий этаж. Передай от меня привет, я скоро напишу ей подробнее». Во время этой прогулки она впервые рассказала господину Вольшайну о своем сыне, уехавшем в Америку год назад, о котором с тех пор ни слуху ни духу.