Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

В последнее время доктор покидал Эстансию дней на десять, не больше, и то если того требовали не­отложные дела, но уж если такое случалось, то потом оставался здесь надолго, проводя дни и ночи около Терезы. Старый безумец растрачивал свои последние силы в объятиях молодой и пылкой женщины, не замечая других, предлагавших себя, начиная с Нины. Околдованный чарами Терезы, он не считался со своим возрастом, не уважал знатных семей города и принимал в доме любовницы префекта, комиссара полиции, судью и даже падре Винисиуса, более того, он выходил с ней на улицу под руку, они часами стояли на мосту через реку Пиауи, купались в Кашоэйре-до-Оуро, она, бесстыдница, – в чуть прикрывающем тело купальнике, он – в плавках. Чужеземная мода, портящая нравы Эстансии. Обнаженный старик, правда, ещё выглядел крепким и красивым, однако разница у них была в сорок лет. Того, что случилось, ожидать следовало: Бог спра­ведлив и наказует грешника, только никому не ведомо, когда придет час расплаты за грехи.

Старый живчик. Но, каким бы сильным и здоровым он ни был, ему вот-вот должно было стукнуть шестьдесят пять. Нина позавчера слышала, как он говорил за обедом доктору Амарилио: «Шестьдесят пять, доктор, и хорошо прожитых, в труде и в радостях жизни». О неприятностях и огорчениях он помалкивал, словно их не было. Пожилой человек, искавший удовольствия в постели, на софе гостиной, в гамаке, в любом месте и в любой час, точно восемнадцатилетний юноша. Вот уж правда: седина в бороду, а бес в ребро!

В лунные ночи, случавшиеся часто в Эстансии, когда Лулу и Нина отправлялись спать в дом, эти двое – полоумный старик и бесстыдница – брали циновку, устраивались под деревом и занимались любовью. Нина в щелочку двери видела всё в подробностях, как и слышала в тишине ночи стоны, вздохи и отдельные слова любви. Старик должен был кончить кровоизлиянием, у него было повышенное давление. Как правило, спокойный, он, случалось, приходил в ярость, и тогда кровь бросалась ему в голову, лицо краснело, глаза метали искры, голос хрипел, Нина видела его таким однажды, это случилось, когда один торговец разговаривал с ним без должного уважения, и старик отхлестал его по щекам. Но достаточно было появления Терезы и сказанных ею слов, чтобы Эмилиано сдержал себя. Тереза приказала Нине принести стакан воды, и когда та принесла, то увидела их целующимися, потом старик положил голову на плечо Терезы.

Почему Тереза продолжает стоять, не молится о душе покойного? Человек он достойный, несомненно, но женатый, отец, дед, погрязший в смертном грехе. Чтобы спасти его душу, нужны молитвы и молитвы, мессы, обеты, покаяния, надо раздавать милостыню и оказывать благотворительность, а кто должен больше всего просить за него Бога, как не эта еретичка? Молиться и каяться в греховной связи с чужим мужем, в своей испорченности: требовать невозможного от старика, уже растратившего свои силы! Она одна виновата в его смерти, на ней лежит вина, ни на ком больше.

Старый жизнелюб, не желавший уронить свое мужское достоинство в глазах женщины, которой двадцать, ненасытной, нуждающейся в сильном молодом мужчине, а то и не в одном. И почему эта девка не нашла себе кого-нибудь среди городских парней? Найди она кого-нибудь – сберегла бы старого осла. А теперь вот, кто знает, может, надеясь получить в наследство кучу денег, она сознательно и довела его до инсульта?

Почему она не становится на колени, чтобы молиться о душе грешника? Он того заслуживает – и молитв, и месс, и пения псалмов. Нина привыкла прислушиваться к тому, что говорят хозяева. Когда она принесла им кофе в сад, она слышала, как, разговаривая с Терезой, доктор упоминал о завещании. Почему же безбожница не жалуется, не посыпает пеплом голову, не разражается рыданиями и воплями, ну, хотя бы для вида? А продолжает стоять здесь, немая и глухая ко всему. Должна же она по крайней мере удовлетворить окружающих своим горем, особенно теперь, когда она ждет оглашения завещания и раздела имущества, которое она вскоре же промотает с каким-нибудь парнем в Аракажу или Баии! Наверняка изрядная сумма, деньги, украденные у законной жены и сыновей, которым по праву принадлежит всё. Богатая, свободная и хитрая – грех-то какой!

Опытная, видать, бессердечная девка, довела старика до смерти, но не собирается благодарить усопшего, сходившего по ней с ума и сорившего деньгами, не желает сотворить ни одной молитвы и слезы не прольёт, в её сухих глазах – странный огонь, они что горящие угли. Нина клянет старика и проклятую девку в покаянной молитве.

6

Когда Нина уходит привести себя в порядок и согреть воды, Тереза, оставшись в комнате, садится в ожидании врача на край кровати и, держа холодную руку Эмилиано в своей руке, нежно высказывает ему то, что не сумела сказать вчера вечером в саду, под сенью деревьев, где они при свете луны вели разговор, сидя в слегка раскачивающемся гамаке, для Терезы эта беседа была неожиданной и удивительной, для доктора Эмилиано Гедеса – последней.