Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

В конце вечера кружки богемы расходятся, одни идут спать домой, другие в пансионы к девицам, которые после обычного рабочего дня оставляют для своих любовников часок-другой времени. Иногда, когда у Аналии много клиентов, Камил ждет у церкви Розарио-дос-Негрос её условного сигнала. Аналия машет белым платком, и Камил спешит в заведение.

В ночь объявления войны Аналия оставила свой пост раньше времени и ушла со своими коллегами. Вместе с Камилом она обошла всю зону, оповещая проституток о решении закрыть корзины. Хлопая в ладоши, она ве­селилась.

– Благодаря этой истории с закрытием корзин я смогу посмотреть парад, посвященный весне. Я уже давно ничего подобного не видела. А вот когда жила в Эстансии, сама принимала участие в школьном параде. Так вот, завтра не упущу возможности посмотреть.

– Слабо развитая! – сказал Камил. – Пойдем вместе. Может статься, день будет хорошим.

Шапка в вечерней газете дана вверху первой полосы. Чтобы выразить суть, редактор дописывает фразу:

В ГОРОДЕ ПРАЗДНИК – ВЕСНА,

МОРЯКИ И ДЕВУШКИ

37

Детектив Далмо Гарсиа оставляет своих спутников в машине – старом «бьюике», принадлежащем одному из них, слепому на один глаз, известному под именем Камоэнса Фумасы, – поднимается по лестнице, ведущей к двери заведения, на улице страшная жара. Дверь заперта, та самая дверь, которая всегда открыта с часа дня для своих многочисленных клиентов.

Детектив стучит в дверь, зовёт, никто не отвечает. Стоя у порога, Далмо Кока убеждается, что за дверью никого нет. Вообще-то ещё рано, но обычно здесь уже чувствуется оживление, груди уже бывают выставлены в окнах, как в витринах, на тротуаре прохаживаются проститутки с традиционными сумочками в руках, объявляя начало своего трудового дня. А сейчас никого, лишь случайные прохожие, и ни одной девицы. Детектив Далмо Кока ничего не понимает. Он снова стучит в дверь, вызывает Ваву. Никакого ответа.

Спускается, садится в машину. Один из его спутников, Камоэнс Фумаса, спрашивает:

– Ну и что?

Даже находясь в обществе блюстителя нравственности из специализированной конторы, он не чувствует себя в безопасности. И самое главное: он не доверяет Далмо, этому типу понятие чести не известно. Кроме того, он наркоман. Где обещанные деньги? Детектив обещал, встретившись с ним вечером, отдать оговорённую сумму, достаточно крупную. После обеда тот явился, но без единого гроша, и, похоже, симулирует волнение. Корабли входят в порт, а где маконья? Далмо их понукал: скорее, если не хотите дорого за всё заплатить! Камоэнс Фумаса чувствует себя беспокойно.

– Ну и что? – повторяет он вопрос, предполагая худшее.

– Не знаю… Никого нет, женщин как не бывало. Где они могут быть?

На почти пустой улице слепой Белармино собирает милостыню, его сопровождает поводырь – мальчишка, ему помогающий. Белармино берёт кавакиньо и начинает петь, возле него стоят и слушают, как правило, двое-трое любопытных.

У женщины есть зад,
У курицы есть гузка,
У девушки есть грудь,
У проститутки…

Камоэнс Фумаса, которому уже всё начинает не нравиться, приказывает сидящему за рулем старой ма­шины:

– Давай отсюда.

– Куда, дьявол их возьми, они все подевались?!

38

И все-таки в пансионах некоторые девицы остались, чтобы использовать свободное время для починки одежды, для писания полных лжи писем домой, для отдыха. В стенах заведения, на постели пансиона, публичного дома, борделя до нового приказа ни одна девица не может принять ни клиента, ни любовника. Кто хочет встречаться со своим возлюбленным, должен идти на улицу и подальше от зоны. Да разве кто отважится нарушить принятое решение? Эшу ведь предрёк болезнь, смерть, слепоту, проказу, кладбище.

Девицы, выпущенные из тюрьмы на свободу, попытались было войти в их прежние дома либо для того, чтобы там жить, либо чтобы взять одежду и вещи, но дежурящие в Баррокинье полицейские не позволили этого сделать. Пришлось им искать пристанище в других пансионах. Одна дона Паулина де Соуза приняла двенадцать человек, поместив по четыре в каждом из своих домов. И даже решила дать денег негритянке Домингас на поездку в Сан-Гонсало-дос-Кампос.

– Ты нуждаешься в нескольких днях отдыха. Тебя так избили.

Но негритянка не согласилась уехать из Баии в такой час, она и Мария Петиско были серьезно озабочены: сумеют ли найти их наведывавшиеся в Баррокинью божества Ошосси и Огун?

– Завтра их день.

– Вы думаете, они не знают, где вы? Или в Баррокинье, или в Сан-Гонсало, или здесь – Огун вас всюду найдёт.

Большинство же вышли на улицы, и город наполнился смехом, шутками, весельем. В этот праздничный день девицы выглядели работницами, продавщицами магазинов, студентками, домашними хозяйками, матерями семейств. Они делали покупки, заглядывали в кинотеатры, прогуливались парами в отдалённых кварталах, а то и маленькими весёлыми группками, и даже ходили под руку со своими возлюбленными – красивые, нарядные, серьёзные и спокойные.