Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

Нет, конечно, не капитан, человек, обычно всё держащий в секрете и не любитель открытого ухаживания, был инициатором разговора с доктором Эустакио Фиальо Гомесом Нето, а сам доктор, узнавший, что капитан распрощался с Марией Ромао, он-то и спросил капитана о справедливости слухов, которыми полнились улицы. Капитан Жусто не стал отрицать и посвятил во всё судью. Судья был человеком приезжим, семья его жила в столице штата, и он не часто мог наведываться к супруге из-за большой занятости делами, а потому искал девицу, которая помогла бы ему по дому, и, как ему показалось, Мария Ромао вполне подошла бы для этой роли.

– Это правда, капитан, что Мария Ромао уже не составляет вам компании?

– Да, правда. Я обменял этот шикарный фасад на рахитичную крошку, которую получила Габи с ткацкой фабрики. – Он помолчал, потом добавил: – Габи думает, что обвела меня вокруг пальца. Но только не родился еще тот, кто это сумеет сделать с капитаном Жусто, сеу доктор!

– Обменяли, капитан? Как это? – Судья изучал местные обычаи и обычаи капитана.

– А у меня есть сделки с Габи, сеу доктор. Когда у неё появляется новенькая, она меня ставит в известность; если мне нравится, я покупаю, обмениваю, беру внаем, иду на любую сделку. Когда меня начинает тошнить от сделанного приобретения, мы с Габи опять вступаем в сделку.

– Понимаю. – Но он не очень понимал, он начал понимать со временем. – Вы хотите сказать, что Мария Ромао свободна, и кто хочет…

– Только поговорив с Габи. Но разрешите спросить, для чего вам она?

Судья объяснил свои проблемы. С капитаном, которого ему рекомендовали могущественные друзья, он может быть откровенным. Дети учатся в Баии, и супруга больше с ними, чем с ним. Она приезжает и уезжает, он тоже, когда это возможно…

– Ну и траты! – сказал капитан и свистнул.

Если бы было… Лучше не говорить, но что остается делать? Воспитание детей требует жертв, капитан. Теперь еще один вопрос: положение судьи не позволяет посещать, скажем, часто дома терпимости, вызывать подозрение кумушек… Капитан понимает деликатность положения. Хотелось бы иметь постоянную женщину, не без симпатии, конечно. Узнав, что Мария Ромао свободна и капитан в ней не заинтересован…

– Вам я её не посоветую, доктор. Женщина видная и фигуристая, но гнилая внутри.

– Гнилая внутри?

– Проказа, доктор.

– Проказа? Бог мой! Вы уверены?

– Я распознаю это сразу, но у нее этого уже не скроешь.

Да, за последние дни почтеннейший судья много узнал от капитана о местных обычаях и его личных. Они подружились, обменялись любезностями, объединенные многими общими интересами, как говорится в народе, компаньоны в мерзостях, шайка капитана: судья, комиссар и префект. Судья, как никто, кичился своим знанием чувств Жустиниано Дуарте да Роза. В кругу интеллектуалов, в споре эрудитов и людей безнравственных, а также мягкими вечерами на груди у Белиньи доктор Эустакио обсуждает со знанием дела жизнь уважаемого просера. Любовь, достойная этого высокого понятия, способная захватить взрослого мужчину и вынудить его совершать безрассудства, это настоящая любовь, и такая любовь посетила Жустиниано Дуарте да Роза один раз в жизни, заставив его страдать; предметом этой чистой любви была Дорис. Сколько безумств было совершено капитаном, как он был ослеплен, безрассуден! И всё из-за высокой люб­ви! Вот именно, мои дорогие друзья, моя нежная подруга, жениться на таком жалком создании, бедной, больной туберкулезной, это же безумие из безумств. Ведь до Дорис капитан любви не испытывал, как и после Дорис. Всё, что было после, – это ухаживания, страсть, про­сто постель, которые длились очень, очень недолго.

Тереза не имела открытого счета в магазине Эпок, её не видели и выходящей из кино под руку с капита­ном, вместо того и другого она, единственная, более двух лет пользовалась расположением Жустиниано Дуарте да Роза и спала на супружеской постели. Два года и три месяца, и сколько бы это еще длилось – неизвестно, если бы не случилось того, что случилось.

Сеньор судья, глубокий психолог и упрямый стихоплет (Белинье он посвятил целый цикл похотливых сонетов), отказался не только поставить Терезу рядом с Дорис на лестнице чувств Жустиниано Дуарте да Роза, но и считать её, как это делал простой люд, любовницей или подругой капитана. Подруга? Кто? Тереза Ба­тиста? Естественно, почтеннейший судья, учитывая случившееся, не мог быть беспристрастным, ведь последние события даже его музу заставили умолкнуть, не дали возможности разобраться в любви и ненависти, страхе и бесстрашии. Он видел только жертв и преступника. Жертвы – все персонажи истории, начиная с капитана, преступник – один, Тереза Батиста, такая юная и такая жестокая, с порочным и каменным сердцем.