Теряя наши улицы

Перекусив в пельменной, мы отправились в Бирюлёво, район, где жил Туча, знакомый Федяна, из «коней». Нам пришлось попетлять, пока мы нашли нужный адрес. Это был район многоэтажных домов-муравейников. В тусклых подъездах темнели входные двери с несколькими звонками, потому что за первой входной дверью открывался коридор с десятком квартир. Нам открыла его бабка со смешным акцентом, то ли хохлушка, то ли татарка. «А, опять хванаты! Нету его. Шкандыбается где-то, не знаю я». Пока ждали его во дворе, решили взять пива в гастрономе, ещё и потрещали с местными мужиками в очереди. Тех удивил наш внешний вид — плащи и кепки, здесь молодёжь так не одевается. «Ребята, вы из мафии что ли?», ну и дальше на эту тему, с анекдотами и пр. Потом мы расположились на скамеечке, прямо у Тучиного подъезда. Пиво на голодный желудок шло нормально, аж залетало, правда, пьянеть мы начали тоже быстро, и аппетит проснулся не детский. Слава богу, Туча не сильно припозднился. Он оказался добродушным, флегматичным увальнем, старше нас лет на пару, с густой шевелюрой и щёточкой юношеских усиков. Но вот принять он нас у себя дома к нашему разочарованию не смог, из-за проблем с отчимом. В ход пошёл запасной вариант — в детском садике, в его дворе можно было договориться со знакомым сторожем, накидать в одном из помещений маты и спокойно спать до рассвета, пока дядя Боря нас сам не разбудит. «Покатит, не впервой», прокомментировал Федян, «Фанатский вариант!». Пока общались, взяли ещё пива, подтянулись дворовые девчонки, знакомые Тучи. Одна из них, Настя, предложила нам водки, у неё была с собой початая бутылка. Туча отказался, потому что не хотел лишних скандалов с отчимом, а Федян сказал, что не пьёт водку. После того, как девчонки и Туча начали его подъёбывать на этот счёт, я просто не мог отказаться, хотя ни разу в жизни до этого не пил водку. Взял из рук Насти наполненную до краёв стопку и опрокинул в себя, всё как надо, как видел у наших дворовых алкашей, хотя эта водка у меня чуть не полезла обратно сразу же. Мало того, я, вслед за первой, попросил её налить ещё. Я же не мог опарафиниться как Федян перед симпатичной девчонкой, мне почему-то хотелось произвести на неё впечатление. Тем временем Туча начал рассказывать про нас, как мы свалили из дома, прямо из школы, за 3000 километров, просто потому что нам по настру стало попутешествовать. У меня тоже развязался язык. И всё время пока разговаривали, я чувствовал на себе Настин взгляд, в котором любопытство, сквозившее с самого начала, постепенно сменялось пониманием и симпатией. От анекдотов мы переходили к каким-то абстрактным рассуждениям «чисто за жизнь». Не помню как, но когда стемнело мы всей компанией были уже в садике. Откуда-то появилась ещё водка. Пили уже все — и Туча, и Федян, и дядя Боря. Нормальный, кстати, мужик, по приколу. Ещё более непостижимым для меня образом я не помню, как оказался с Настей наедине в какой-то тёмной комнате, как мы целовались лёжа на раскладушке, и как мне потом стало так приятно, как никогда ещё до этого в жизни не было…

Память начинает более-менее включаться в рассветные часы следующего дня, когда нас расталкивал дядя Боря: «Давайте, парни, а то нас всех начальство накроет. Вернётесь вечером». Жутко раскалывалась голова. Пока мы бродили по утренним бирюлёвским улицам в поисках прохожих, у которых можно было бы стрельнуть сигарет и огонька, нас обоих мучила тошнота. Кроме того, очень хотелось пить. «Во шланги пересохли-то, а», сокрушался Федян. После восьми отправились к Туче, оказывается, он нас звал к себе утром, когда уйдут родители, этот момент совершенно ускользнул от меня.

Туча разговаривал бодро, хотя по глазам было видно, что его тоже мучает похмелье. «Как самочувствие, друзья мои?», не без иронии поинтересовался он у нас и тут же сокрушённо покачал головой. «Опять накирялся, бля. Я подвязать хотел, знаете же, говорил вчера. Отчим, сука, заебал». Мы устроились у него в комнате, увешанной флагами и плакатами. У него было довольно много виниловых пластинок и бобин, ещё больше кассет, в основном русский рок, который мы решили тут же заслушать, потому что бабка всё равно полуглухая и спит. Туча разложил на газетке варёную колбасу, чёрный хлеб, пару банок с килькой в томатном соусе. Желудки начали активно и громко выделять свои соки. Потом, порывшись в чулане, он добавил к натюрморту батл водяры. У родителей спёр что ли? «Царица стола», объявил он с победоносным видом, вскрывая пробку ножом. Невозможно было не порадоваться вместе с ним. Видно было по блеску в его глазах, как страсть к водке окончательно побеждает в нём страх перед нудным и отравляющим молодые годы отчимом.