Теряя невинность. Автобиография

– Не пойти ли нам с тобой? – спросили Саймон и Кен.

– Это может быть слишком, – ответил я. – Я просочусь к нему, поговорю с глазу на глаз, а потом, если он заинтересуется, мы можем пойти вместе.

Я позвонил сэру Колину и договорился о встрече в его офисе на Манчестер Сквер. Меня направили на верхний этаж и пригласили войти в комнату. Там царило молчание. По меньшей мере, двадцать лиц без малейшей тени улыбки были обращены ко мне. Люди сидели по одну сторону стола, плечом к плечу, в костюмах в тонкую полоску, образуя непробиваемую стену. Сэр Колин пожал мне руку и посмотрел через мое плечо, нет ли там еще кого-нибудь.

– Я один, – сказал я. – Где мне сесть?

Одна сторона длинного блестящего коричневато-красного стола была пуста. Там находилось десять или пятнадцать блокнотов для записей, на них лежали остро отточенные карандаши. Я сел и посмотрел на море лиц напротив.

– Разрешите представить вас, – начал сэр Колин. Он отбарабанил имена банкиров, адвокатов, бухгалтеров и консультантов по менеджменту.

– Я – Ричард Брэнсон, – представился я, нервно засмеявшись. – И я здесь потому, что просто хотел узнать, не хотите ли вы, может быть, хотели бы…, – я сделал паузу. Все шеи напротив вытянулись в мою сторону.

– Может, вы хотели бы продать дочернюю компанию EMI, – сказал я. – Мне кажется, Thorn EMI – такая большая группа компаний, что EMI Music, возможно, не является вашим высшим приоритетом. У вас есть столько других вещей. Это все.

Наступила мертвая тишина.

– Мы вполне довольны EMI, – сказал сэр Колин. – Мы принимаем все меры для управления этой ведущей компанией Thorn EMI Group.

– Ну, хорошо, – сказал я. – Думаю, разузнать все-таки стоило.

С этими словами я встал и вышел из комнаты.

Я поехал прямо на Вернон-ярд переговорить с Саймоном и Кеном.

– У них все серьезно, – сказал я. – Они находятся в критическом положении.

Думали, я буду торговаться с ними. Встретили меня в штыки. Если сэр Колин настолько обеспокоен, что пригласил к себе всю свою тяжелую артиллерию, значит они действительно уязвимы, и думаю, мы должны надавить.

Саймон и Кен согласились со мной. Тревор устроил нам встречу с руководством инвестиционного банка Samuel Montagy. Эти господа представили нас группе по недвижимости Mountleigh и посоветовали выставить совместное предложение. Поскольку сэр Колин не продал бы нам только EMI, мы могли бы вместе с Mountleigh постараться получить всю Group, а затем разбить ее на части. Если в двух словах, то Mountleigh взяла бы себе сеть магазинов, выдающих телевизоры напрокат, а мы бы взяли EMI Music.

Наша прибыль за первый год существования в качестве открытой акционерной компании выросла более чем вдвое, то есть составив больше £30 млн. (несмотря на стоимость проекта в Соединенных Штатах). и мы планировали опубликовать эти результаты в октябре одновременно с объявлением о наших притязаниях на Thorn EMI.

В течение лета Тревор сумел договориться в банке Новой Шотландии о ссуде в £100 млн., мы медленно начали скупать акции Thorn EMI, платя около £7 за акцию, и таким образом приобрели долю, которую могли использовать как стартовую площадку для предложения своей цены. По мере роста активности торгов на фондовой бирже в летние месяцы стали распространяться слухи о том, что thorn em] колеблется, и я забеспокоился, что если мы оставим это до октября, будет слишком поздно. Но я мало что мог поделать, потому что был полон решимости встретить вызов, который многие считали началом моего конца. Этот вызов был таким же путающим и дерзким, как и в мире бизнеса: мы с Пером Линдстрэндом планировали перелететь через Атлантический океан на воздушном шаре на горячем воздухе. До моего возвращения целым и невредимым никто не собирался всерьез рассматривать идею приобретения Thorn EMI компанией Virgin.

Все началось с телефонного звонка, раздавшегося в моем офисе в первый же день после возвращения из путешествия на борту Atlantic Challenger.

– Звонит некто Пер Линдстрэнд, – сказала Пенни. – Он говорит, что у него есть потрясающее предложение.

Я взял трубку.

– Если вы думаете, что в пересечении Атлантики на катере есть что-то необычное, – сказал человек высоким голосом со шведским акцентом, – не спешите с выводами. Я планирую соорудить самый большой в мире воздушный шар, летающий на горячем воздухе, и также планирую полететь на нем в струйном течении на высоте 30 тысяч футов. Я верю, что мой шар сможет пересечь Атлантику.

Я смутно представлял, кто такой Пер Линдстрэнд. Я знал, что он является международным экспертом по воздухоплаванию, и ему принадлежит несколько рекордов, в том числе, и в наибольшей высоте полета. Пер объяснил, что никто не летал на воздушном шаре на горячем воздухе дальше, чем на 600 миль, и никому еще не удавалось удержать такой воздушный шар в воздухе дольше, чем 27 часов. Для того чтобы пересечь Атлантику, воздушный шар должен будет преодолеть свыше 3 тысяч миль (что в пять раз превышает дальность всех предыдущих достижений) и провести в воздухе в три раза больше времени.