Теряя себя

– И долго ты там будешь мяться? Живо за работу, дел по горло, а она еще опаздывает. Ты ведь не хочешь, чтобы я рассказал хозяину?

Ошарашенно распахиваю глаза, выслушивая эту гневную тираду, обращенную ко мне, и даже делаю шаг назад, готовясь бежать. Мой взгляд падает на сидящих за столиком, а потом на мужчину за стойкой, грозящего мне кулаком, после чего я совершенно теряюсь, обнимая себя за плечи и не зная, что делать дальше.

– Сиа, я не буду повторять дважды, – он сводит брови к переносице, незаметно подмигивая мне, а до меня наконец доходит, что сейчас, в этот самый момент, он спасает меня от видимого интереса его посетителей. – Что с тобой опять произошло? – он улыбается, показывая на меня пальцем и объясняя им: – Вечно куда-то вляпается, бестолковое создание.

Я, хромая и кутаясь в кардиган, прохожу мимо столиков, стульев, и растерянно захожу за стойку, даже не зная, за что хвататься.

– Сначала приведи себя в порядок, а потом приступай к работе, – незнакомец кидает небрежный жест в сторону двери в подсобку, и я, понимающе кивая, спешу скрыться за ней, чтобы перевести дух и обдумать ситуацию. Осматриваюсь вокруг, натыкаясь на типичную комнату для персонала: небольшой диван, стол, весь усыпанный бумагами, вешалка для верхней одежды, ряд шкафчиков и кулер с водой, к которому я подбегаю в первую очередь. Несколько стаканов воды утоляют жажду, и я кидаю обеспокоенный взгляд на часы. Уже девять, а мне необходимо вернуться хотя бы к обеду, так что сейчас я найду туалет, отмоюсь и уйду. – Какого черта ты делаешь? – грозный шепот зашедшего в комнату незнакомца пригвождает меня к месту, и я испуганно наблюдаю за тем, как он прикрывает за собой дверь – единственный выход отсюда. Его агрессивные нападки вынуждают меня отступить назад и напороться на кулер, который я чуть не опрокидываю, но вовремя подбежавший незнакомец спасает ситуацию, возвращая все на свои места. – Лучше сядь, иначе разнесешь всю комнату, – его голос становится мягче, и он указывает на диван, а сам идет к шкафу, доставая оттуда ящик с медикаментами. – Меня зовут Итан.

– Джил, Джиллиан Холл.

– И откуда ты здесь взялась в таком виде?

– Мне… мне нужно на Большую Арену. Вы не знаете, где это? – слегка заикаюсь от неловкости, смешанной с тревогой, когда он подходит совсем близко и, склоняясь к моей ноге, рассматривает рану. Снисходительно мотает головой, будто перед ним сидит несмышленый ребенок, содравший колени в очередной проказной игре, и встает передо мной на одно колено, опуская ящик на пол. – Что вы делаете?

– Ты ведь не собираешься путешествовать по городу с этим? Ты хотя бы понимаешь, где ты?

– Д-да, – стесняюсь его заботы и пытаюсь убрать ноги от его внимания, переставляя их в сторону.

– Незаметно. Тебе повезло, Джиллиан Холл, что “продажные” поверили в мой спектакль.

– “Продажные”?

– Да, цепные псы вампиров – люди, работающие на них за обещание вечной жизни. Они следят за порядком на улицах в дневное время, особенно когда появляется солнце. Привилегированная каста людей, предавшая свой вид, – на этих словах, пропитанных откровенной ненавистью, Итан поднимает голову, позволяя мне изучить его получше. Заметить шрам на виске и сеточку мелких морщин под глазами, выдающими его возраст – около тридцати пяти, быть может, меньше. Он смотрит на меня таким твердым и открытым взглядом, что я чувствую себя неловко, вовсе не заслуживая его доверия. Ведь получается, я тоже предала человечество, хотя бы потому что позволила себе привязаться к Господину. – Так что с тобой произошло?

– Мне нужно найти Большую Арену, – повторяю я, а Итан наматывает большой пласт бинта, смачивая его в каком-то растворе и пытаясь приложить его к моей ноге, которой я тут же дергаю, смущенно выставляя ладони и забирая у него бинт. – Я сама, ладно? – его откровенная забота пугает меня не меньше, чем рассказы про “продажных”, внимания которых я чудом избежала, благодаря ему, конечно. А еще я не могу допустить, чтобы ко мне прикасался кто-то другой, тем более совершенно незнакомый мужчина, вдруг возомнивший себя другом.

– Хорошо, сама так сама, – он тяжело выдыхает, поднимаясь на ноги, и наблюдает за моими неумелыми манипуляциями, скрещивая руки на груди и продолжая: – Зачем тебе Арена? Ты не похожа на бойца.

Постепенно грязь и присохшая местами кровь остается на салфетке, и я могу в полной мере оценить урон, нанесенный ноге. Царапина начинается почти под коленом, и заканчивается на середине голени, где порез особенно глубокий и до сих пор кровоточащий.

– Я должна найти одного человека, она сказала, что их везут туда. И что такое Большая Арена, Итан? – дую на рану, шипя сквозь сомкнутые зубы и дотягиваясь до баночки с дезинфицирующим средством. Пролитая на царапину жидкость смешивается с кровью и розовеет, стекая в мой злополучный ботинок, где и без того сыро. Воздух пропитывается стойким медицинским запахом и забивает легкие, заставляя меня поморщиться. Он настолько резкий, что мне кажется, будто глаза слезятся, а на губах оседает неприятная горечь.