Терминатор. Часть 1

Скайнет знал, что делал, и все шло, как ему было нужно. Только Алексей не знал, что творится в его душе взрослеющего на глазах машин мальчишки. Он бросил майора Кравцова там наверху в Х17, все и всех. Он обманутый и обиженный в состоянии полной паники и ужаса самого своего плена. Он, бежал вниз, сломя голову, и, не отдавая себе отчета. В глазах стояли слезы жуткой душевной раздирающей его грудь, и сознание боли, и висел перед глазами застилающий все, как и его рассудок туман.

Он Егоров Алексей рассчитывал на свободу. Личную свободу и оказался обманут. Еще дикая и жуткая смерть его любимой Юлии. Ее лицо. Оно стояло перед его Алексея, двадцатилетнего мальчишки обезумевшими от горя глазами.

Он не знал, что теперь делать и как быть дальше. Скайнет сказал, что он останется здесь навсегда, без шансов на свободу, на которую он Алексей рассчитывал.

Он обманул его. Он ему поверил и даже подружился с ним. Даже принял его как лучшего друга и почти как родственника. Это может быть странным, но между Алексеем и Скайнет завязалась на самом деле родственная связь, связь человека и машины.

И вот этот обман и смерть Юлии. И Алексей, не помня себя от всего этого и пережитого самим в том лесу, бежал вниз бункера. Больше бежать было некуда, только вниз на грузовом лифте через бетонные и титановые перекрытия на самый низ бункера Скайнет. В сектора В-28 и В-29. Туда, где возможно его будут долго искать. Особенно если минуя блок Х30, он потеряется в глубоких прорытых туннелях и коридорах того подземного блока о которых говорила сама Верта. Она его туда не водила, но он видел длинный уходящий в неизвестнойсть освещенный коридор за блоком Х30. И ему туда почему-то теперь хотелось. Даже просто сгинуть там навсегда.

Он просто не хотел никого теперь видеть и чтобы его оставили теперь все в покое. Он даже не замечеал снующих мимо него роботов и пробегал мимо самой охраны, роботов Т-600 и Т-700 и они его почему-то не трогали. Они лишь провожали беглеца озадаченным взглядом красных горящих глаз, но не трогали, а лишь что-то вослед ему стрекотали электронными звуками. Но не трогали и не вставали на пути и не ловили его. И тем более не стреляли в него. Почему? Но, Алексей не задавался сейчас этим вопросом. Он просто бежал вниз и даже несмотрел по сторонам. В глазах его стояли слезы. И душу разрывала дикая ноющая боль. И что-то больно кольнуло в самое сердце. Такого не было раньше, но кольнуло. Но он не обратил на это внимания, а просто бежал вниз, спустившись на грузовом лифте на самый низ бункера Скайнет. И побежал в сторону блока Х30, удаляясь от секторов В-28 и В-29.

— «Сейчас бы даже смерть не помешала» — он говорил сам себе. И уже рассуждал не как мальчишка, а взрослый человек. И смерть его уже не особо пугала. Именно теперь. Скорее, как избавление от дальнейшей пленника такой жизни. Жизни без свободы. Без матери и отца и даже родного брата. Здесь и в плену. Вечном, теперь плену. Из которого не было выхода. И она не отпустит его ни за что. Алексей знал, она не убьет его, но от себя не отпустит ни на шаг. Пока не получит то, что хочет. Пока не получит его как своего сына. Пока он не станет тем, кем она его желает видеть. Пока не станет машиной и человеком как погибшая Юлия. Как те роботы-гибриды в сектрое В-28 в нижних лабораториях.

Возможно она его, потом также законсервирует на неопределенное время и это будет хуже, чем сам плен. Он тогда, просто исчезнет из числа пленных здесь в самой лагерной крепостной цитадели. И его забудут, и никто о нем не вспомнит, как о тех, кто был в криокамерах готовой продукции в блоке Х30 и сеторе В-28.

Он мальчишка, доверившийся Главной машине. Мальчишка солдат ракеткик и теперь пленный самого Скайнет. Теперь без надежды на свободу и выхода отсюда.

— Мама — произнес он, вспомнив о матери Антонине и вспоминая своего отца Егорова Дмитрия — Мама и отец. Я не увижу больше вас. Не увижу. И не увижу своей больше деревни и брата Ивана.

Он, сам не заметив, уже стоял у самой GAMMA-X2, словно стучался в ее подземный скрытый от всех дом. Как в дом новой приемной матери, матери обманувшей его своего новоявленного ребенка, прижавшись к стальной огромной двери, рыдал как безумный, проливая мальчишеские двадцатилетнего солдата пленника слезы. И она слышала его. Она та, что следила за ним постоянно и изучала его поведение. Она хотела его, и она вскоре получит то, что ей теперь всецело до последней живой человеческой клеточки и капли крови принадлежало и принадлежало теперь целому миру. Новому возрождающемуся миру. Миру людей и машин.