Терминологическая деривация в языке науки: когнитивность, семиотичность, функциональность

На первом, начальном, витке развития лингвистическая концепция языка науки традиционно формировалась, как правило, в одномерном классификационном пространстве, с позиций терминологического, терминоведческого подхода: «рассмотрение термина может быть начато и от анализа его соотношения с системой терминов, его места в терминологии… или даже несколько шире – от языка науки (языка для специальных целей)» (Гринев 19936: 26). При таком осмыслении иногда наблюдается определенный изоморфизм, сближение понятий «язык науки» и «терминология», которая в этом аспекте квалифицируется как «общая совокупность специальных наименований разных областей науки и техники, функционирующих в сфере профессионального общения» (Даниленко 1977а: 3), а язык науки выступает «средством профессионального общения специалистов разных областей знания…» (там же: 13).

В контексте данного подхода релевантна и трехчленная корреляция концептов: термин – терминология – язык науки, где термин трактуется как единица, «имеющая специальное значение, выражающее и формирующее профессиональное понятие, и применяемая в процессе познания и освоения научных и профессионально-технических объектов и отношений между ними», а терминология определяется как «соотнесенная с профессиональной сферой деятельности (областью знания, техники, управления, культуры) совокупность терминов, связанных друг с другом на понятийном, лексико-семантическом, словообразовательном и грамматическом уровнях» (Головин, Кобрин 1987: 5). Язык науки в этой триаде «обеспечивает общение… в специально-профессиональной… сфере человеческой деятельности» (там же: 4).

В литературе вопроса, особенно в хронологических рамках вплоть до 70-80-х годов XX в., при всем естественном разнообразии и широком диапазоне формулировок и определений указанных аспектов и позиций в целом все же сохраняется их концептуальнопонятийное единство (тождество): «… терминология – это основа языка науки, и ее изучение не может быть обособлено от изучения языка науки» (Головин 1972: 57), а «когда мы говорим о том, что язык (науки) является средством фиксирования и сохранения накопленных знаний и передачи их… то имеем в виду в первую очередь терминологию» (Гринев 19936: 218).

Приоритетность данного аспекта на первом этапе развития концепции языка науки констатируется и в исследованиях конца 90-х годов прошлого века: «… с опубликованием книги Р.А. Будагова „Литературные языки и языковые стили“ стал очевидным факт закрепления в языкознании категории „терминология и научный стиль/язык науки“. Автор… говорит о недостаточности внимания со стороны исследователей к научному языку» (Татаринов 1995: 48).

Адекватность описания и интерпретации структурно-семантических и функциональных характеристик терминосистем, формирование ключевых положений в активно эволюционирующей общей теории терминоведения требовали в качестве своей предпосылки освещения фундаментальной методологической проблемы соотношения блока понятий более сложного яруса: язык науки и общелитературный язык; язык науки и научный стиль речи (изложения); язык науки и подъязык; язык науки – язык(и) для специальных целей, а также ряда смежных понятий.

В связи с этим второй виток (этап) эволюции концепции языка науки детерминируется уже потребностью его многоаспектного, многомерного изучения – с точки зрения филологического (условно противополагаемого терминоведческому), функционального и текстологического подходов как доминирующих в их единстве и взаимокорреляции, с учетом позиций предыдущего витка развития.

На современном этапе также актуально положение о том, что «в употреблении и квалификации понятия „язык науки“, к сожалению, нет желательной терминологической строгости. Создается впечатление, что термин „язык науки“ не обрел еще самостоятельного содержания, поэтому он легко применяется в лингвистической литературе то как синоним языка научной литературы, то как аналог научного стиля…» (Даниленко 1977а: 8). Этот синонимический ряд активно пополняется новыми единицами: язык научной прозы (Глушко 1982); общенаучный язык (Глушко 1974; Гвишиани 1986); язык научно-технической литературы; стиль научно-технической литературы (Митрофанова 1975); язык научного изложения; язык научного общения (Гвишиани 1986); научный язык (Гринев 19936); язык для специальных целей, язык научных произведений (Суперанская, Подольская, Васильева 1989) и т. д., что отражает сохраняющуюся концептуально-онтологическую дифференцированность и неадекватность репрезентируемого содержания аналогичных понятий у разных исследователей. В один понятийный «узел» при такой широкой интерпретации стянуты в основном разноплановые явления (объекты): язык (науки, прозы, изложения, общения), стиль (изложения, текстов; научный), речь (научная; научный стиль речи).