Терминологическая деривация в языке науки: когнитивность, семиотичность, функциональность

До недавнего времени исследования в этой сфере проводились преимущественно с «дезинтеграционных» позиций с целью выявления специфики, различий между подъязыками. Современный этап развития русистики выдвигает актуальную задачу интеграции и обобщения результатов многолетних разработок среза «языка специальности», сближения теоретических исследований и прикладных инноваций в рамках общеметодологической проблемы онтологии (природы) языка науки как уникальной рефлексии целостной концептуально-языковой картины мира, существующей в единстве многообразия стратификационно-иерархических расслоений и дифференциации.

Тенденция к выделению подъязыков прослеживается, помимо сферы языка специальности, и в связи с созданием систем комплексной автоматизации и информационного обеспечения лингвистических исследований, опирающихся на достижения вычислительной и компьютерной технологий последнего поколения, и др. Исследователи этого аспекта языка науки признают, что «ныне в понятие литературного языка необходимо включать также и язык деловой и научно-технической письменности… Необходимо преодолеть отставание лексикографических трудов от реального содержания текстов научно-технической и производственной сферы общения, большинство слов и выражений которой не зафиксированы словарями» (Андрющенко, Караулов 1987: 7).

Понятие «подъязык» в последние десятилетия функционирует ещё в одной плоскости: терминологи, изучающие специфику профессионально ориентированной лексики (вплоть до профессионального просторечия), считают возможным ставить вопрос «о существовании в рамках общенационально языка некоторого количества автономных, более узких по объему и специализированных подъязыков, или языков для специальных целей» (Суперанская, Подольская, Васильева 1989: 56) (далее – ЯСЦ). Подъязыки в такой интерпретации являются областью существования специальной лексики, к которой «в полной мере приложимо понятие „лексическое поле“» (там же: 29), предложенное И. Триром (Trier 1931), и дифференцированное им от «понятийного» поля.

Понятие ЯСЦ для русской лингвистической науки конца XX столетия было сравнительно новым, представляя собой транспозицию возникшего в 70-е годы XX в. в германоязычных странах Европы концепта (и термина) «Language for special purposes (LSP)» «язык для специальных целей» (фр. «banque de Sp'ecialit'e», нем. «Fach sprache»). В 1979 г. начинает выходить новый журнал «Fachsprache» (Австрия), постулирующий необходимость дальнейшей разработки основ теории LSP, «нормативной стилистики» LSP, создания банка данных морфемных, синтаксических и синтагматических единиц (структур), экстрагированных в процессе анализа научных (специальных) текстов, а также определения полного инвентаря техники словообразования для номинации новых понятий. Последнее подтверждает актуальность и перспективность исследования терминообразования языка науки в целом как в общетеоретическом плане, так и для развития прикладной лингвистики во всех отмеченных аспектах.

Первоначально понятия LSP и языка специальности были изоморфны: «„язык для специальных целей“ все более проникает в литературу по преподаванию языков», – отмечал теоретик LSP Рональд Маккей (Маскау 1975: 25). Постепенно функциональная амплитуда LSP увеличивается, он признается средством (компонентом) реализации функций общения, сообщения в различных сферах человеческой деятельности. В связи с этим, согласно Г. Рондо, вся совокупность лексики национального языка может дифференцироваться на общую и лексику языков для специальных целей; последняя занимает периферийное положение и делится на секторы в зависимости от специфики предметной субстанции (Rondeau 1980).

Релевантным и определяющим многие положения терии LSP в зарубежной лингвистике, как и в русистике, оказалось понятие функционального стиля, или регистра (термин англистики). По мнению Рондо, следует различать общий научно-технический стиль и частные научно-технические стили, дифференцирующиеся по специфике предметных областей и языковых уровней.

Существуют и полярные мнения по рассматриваемым проблемам. Так, Р. Хартли отвергает идею «специальных языков», или специальных разновидностей языков (как, например, «научный немецкий» и др.) с позиций существования соответствующих языков: немецкого, французского и др. – как таковых (целостность объекта) и многообразия регистров (Hartley 1969), В таком осмыслении прослеживается, на наш взгляд, весьма перспективная концептуализация: по логике Хартли, факт доминирования определенных конструкций в данном регистре (стиле) не дает оснований считать этот регистр специальным языком. То, на что обращается максимальное внимание при обучении языку (те или иные лексические единицы, грамматические формы и т. п.), является особенностью данного регистра использования языка (коммуникативнопрагматическая ориентация), но не «делает» сам язык специальным.