Термитник Хеллстрома

Слова специалиста-философа Харла:

Обладание абсолютным оружием, которое является угрозой всей жизни, существующей на этой планете, не гарантирует своему владельцу никакого превосходства. Сама возможность использования такого оружия, базирующаяся на определенных обстоятельствах, влагает контроль над ним в руки тех, кто контролирует не само оружие, а данные обстоятельства. Что вы будете делать, если тот, кто управляет этими обстоятельствами, потребует от вас применения оружия? Получается, что у создаваемого оружия гораздо больше владельцев, чем это кажется на первый взгляд. Иными словами, тот, кто угрожает владельцу абсолютного оружия, сам является его косвенным владельцем. Таким образом, абсолютное оружие будет бесполезным до тех пор, пока кто-нибудь не умерит его разрушительную силу, то есть лишит это оружие его главного свойства – быть абсолютным. Любое оружие эффективно, когда оно не абсолютно. Изучайте защитные механизмы насекомых, ведь именно они предоставляют нам оптимальные модели выживания. Шипы и колючки, жала и иглы, жгучие химикаты и стрелы, которыми насекомые выстреливают в своих врагов, – все это прежде всего защитные механизмы. Они говорят врагам: «Не смей мне угрожать!»

Тимиена не сразу поняла, что руки ее скручены за спиной, а сама она привязана к какому-то креслу с жесткой гладкой поверхностью. Ее внимание было приковано к растянутой лодыжке, которую пронизывала пульсирующая боль. Нехотя, сопротивляясь охватившей ее дурноте, Тимиена открыла глаза, но предстала ей только кромешная темнота, густая, непроницаемая и зловещая. На мгновение ей показалось, будто она ослепла, но слабое свечение убедило ее в обратном. Оно исходило из пространства, простиравшегося прямо перед ее взором.

– А, вот вы и проснулись. Вижу.

Низкий мужской голос раздался с той стороны, откуда брезжил слабый свет. Эхо, повторившее прозвучавшие слова, дало Тимиене понять: она в комнате, причем больших размеров.

Она подавила страх и, придав своему голосу беспечный тон, произнесла:

– Как вы можете что-то видеть? Здесь же тьма беспросветная.

Хеллстром, сидя в углу лаборатории, откуда ему удобно было наблюдать за приборами, регистрирующими реакции этой женщины-чужака, восхитился ее мужеством. Да, эти «дикие» порой демонстрируют невероятную храбрость.

– Вижу – вот и все!

– Лодыжка очень болит, – сказала она.

– Сожалею. Мы дадим вам что-нибудь. Потерпите.

Странно, но тон, которым с ней говорил этот незнакомец, внушил Тимиене уверенность. Голос у него был чрезвычайно богат во всех регистрах – от баса до тенора, – и владел он им безупречно.

– Надеюсь, терпеть мне недолго.

Нужно каким-то образом успокоить ее, подумал Хеллстром. Маска, особенно в тех местах, где она касалась лба и носа, раздражала его. И ему не нравился серебристый ореол, которым его прибор ночного видения окружал эту женщину. Раздражение было связано с усталостью – он это понимал. Иногда Термитник требовал от него слишком многого. Но женщину-чужака необходимо было допросить, а Хеллстром не хотел передавать ее в руки безжалостного молодняка, которому не терпится доказать свою состоятельность. Была еще одна причина, по которой он решил взяться за дело сам: Хеллстром не доверял тому, что его молодые помощники вытащили из Дипо во время допроса. Как люди Внешнего мира могли узнать про Проект-40? Наверняка один из тех, кто допрашивал Дипо, сам проговорился. И теперь, допрашивая эту женщину, он должен проверить свои предположения.

– Я должен задать вам несколько вопросов, – произнес он.

– А почему в темноте? – спросила Тимиена.

– Вам не надо меня видеть.

Тимиена немного успокоилась. Они не хотят, чтобы она их видела и, следовательно, потом описала. А значит, они собираются отпустить ее.

Хеллстром заметил ее реакцию по приборам и сказал: