Тернистый путь

Потянулись дни за днями в унылом леденящем вагоне. Хлеб нам выдавали через день и не больше одного фунта на человека. Пока у нас были личные вещи, мы их продавали, на вырученные гроши покупали хлеб и делили поровну между собой. Выпросив у солдат дров, топили печку. Со стенок начинала капать вода, образуя на полу грязную лужу. Потом тепло улетучивалось, и лужа мгновенно замерзала. Затем снова оттаивала, снова капало со стен, и лужа становилась все больше, намерзая на полу толстой наледью. Наконец мы догадались просверлить в полу в двух местах дыры для стока талой воды.

Иногда днем погреться у теплой печи к нам заходили часовые. По нашей просьбе они оставляли дверь чуть-чуть приоткрытой, чтобы в вагон заглянуло солнце. Греясь у печки, молодой солдат волей-неволей должен был отвечать на наши вопросы, а мы в первую очередь старались заговорить о политике.

Однажды как бы между прочим я спросил:

— Какое сейчас в России правительство?

— Там, где разогнали большевиков, образовано народное правительство, — ответил часовой.

— А куда девались большевики?

— Большевики?.. В России!

— А что это за народное правительство? Республика?

— Временное правительство называется.

— А как же адмирал Колчак?

— Колчак — верховный правитель. Он временный. Но как только он разобьет большевиков, сразу будет созвано Всероссийское национальное собрание, и вот это самое собрание будет решать, какое должно быть у нас правительство.

Я долго беседовал с этим часовым. До службы он учился в Омском среднем сельскохозяйственном училище. В отряд Анненкова вступил добровольно.

— А что, по вашему мнению, лучше республика или царская власть? — спросил я.

— Конечно, республика! — ответил он.

— Сейчас верховный правитель — Колчак. Значит правительство — это его диктатура. А вдруг он завоюет всю Россию? Тогда какое будет правительство?

— Я говорю, тогда вопрос о правительстве будет решать национальное собрание.

— Ну и как вы думаете, что оно выберет?

— Какое правительство понравится национальному собранию, значит, тому и быть, — неуверенно отвечал солдат.

— Вы сейчас говорили, что там, где нет большевиков, образовано народное правительство. Но разве оно может быть народным, если управляет один Колчак?

— Со временем оно станет народным! Народ выступит на собрании и предложит свое!

— Все дело в том, что на собрание народ не попадет. Там не место для простых людей. В нем будут участвовать адмиралы, генералы, высшие офицеры, дворяне, интеллигенты, баи. Они будут защищать свои интересы. Им выгодно держать народ в узде, — решительно высказался я.

Товарищи, видя, что я слишком увлекся, начали мне подавать знаки, мол, остынь, успокойся.

Солдат призадумался, но продолжал настаивать на своем:

— Вы неправы. На собрании народ большинством голосов выберет своих представителей. Вот они и будут добиваться справедливости.

— Когда власть сосредоточена в руках одного человека, никакое народное голосование не поможет, — резко заключил я.

Прошло несколько дней. Однажды через дверь мы услышали, как кто-то заговорил с часовым по-казахски. Мы приникли к щели и увидели молодого казаха в поношенном пальто и белой ушанке.

Часовой чуть-чуть приоткрыл дверь, и мы просунули головы. Жигит приветливо с нами поздоровался.

— Вы из Акмолинска? — спросил он.

— Да! А вы кто?

— Я родственник Жумабая Нуркина. Он с вами? Жумабай ринулся к двери, растроганно приветствуя своего молодого родственника, который оказался Курмангалием Туяковым, учащимся омской школы. Оказалось, что он получил письмо Жумабая и пришел проведать его. Расспросив о нашем положении, он пообещал прийти завтра и ушел. Появление этого жигита приободрило нас, все-таки можно было рассчитывать на какую-то поддержку. На следующий день жигит принес нам чайник и четыре жестяных кружки, как мы просили.

О положении на фронтах Курмангали, к сожалению, знал не больше нашего. Но о событиях в Омске рассказал нам подробно. Говорил он просто и скромно, а часовой попался тихий и к тому же не понимал по-казахски.

— В декабре большевики, меньшевики и эсеры, объединившись, устроили против Колчака заговор. Началось все хорошо. Ночью заговорщики напали на тюрьму и освободили всех арестованных, в том числе Шаймердена Альжанова и Кольбая Тогусова. В первый день эти товарищи спрятались в доме муллы Кудери, а ночью отправились в степь. Но алаш-ордынцы пронюхали о побеге, бросились в погоню и на расстоянии двух дней езды в одном из аулов настигли их, схватили и привезли обратно в тюрьму. Тогусов умер, о Шаймердене мне ничего неизвестно…

— Вот какие преданные служаки алаш-ордынцы! — сказал кто-то из нас со злой иронией. — Наверно, Колчак в благодарность надел на их плечи дорогие чапаны за поимку двух крупных революционеров. Кто же эти доблестные граждане алаш, которые поймали Кольбая и Шаймердена? — поинтересовались мы.