Терновый венец офицера русского флота (СИ)

Зима подступала… Кружились поземки над лесами и озерами. Прилетали метели с берегов полярного океана и зима захватывала корабли в цепкие объятия первого льда. По утрам матросы обрубали пешнями вдоль бортов своих кораблей лед, и скоро все пространство Онежского озера покрылось льдом. Деятельность судов флотилии прекратилась.

На Северном фронте наступление продолжалось, в том числе и благодаря морозу, который сковал болота и дал свободу маневра белым партизанским отрядам. От большевиков были освобождены обширные районы на Пинеге, Мезени и Печоре. Белые вступили на территории Яренского и Усть-Сысольского уездов Вологодской области. В некоторых районах, в том числе на Пинеге, красные сами, к зиме, оставили занимаемую и разграбленную ими территорию, предоставив белым кормить ограбленное население. Как писали советские историки, успехи и спокойная жизнь Северной Области во многом объяснялась тем, что армия Е.К.Миллера не угрожала жизненно важным центрам Советской республики. Часто красные полки даже снимались отсюда, на более важные участки фронта.

Известная доля истины в этом есть… Но, в целом, в конце 1919 года Белое движение терпело от красных одно поражение за другим: на Востоке адмирал А.В.Колчак сдал столицу белой Сибири — Омск, на Юге генерал А.И.Деникин откатился до Одессы, на Северо-Западе красные теснили войска генерала Н.Н.Юденича.

14 декабря Красная армия взяла Новониколаевск, а 16 декабря красные вновь вступили в Киев. К концу года они завершили захват Донбасского бассейна.

На фоне общего поражения Белого движения, а иначе лейтенант Садовинский назвать это не мог, видимое благополучие Северной Области, казалось ему временным и непрочным.

Заканчивался 1919 и наступал новый 1920 год. Крепко мело. Ничего нельзя было разглядеть за хлопьями снега, бешено крутящимися в воздухе. Ветер завывал так, словно желал превзойти жуткий вой северных волков. В обстановке поражений белых войск, в других областях России, встреча Нового года стала для лейтенанта Садовинского и его сослуживцев, психологически грустной и печальной.

В новогоднюю ночь в душе у Бруно все перемешалось. По сути, он провожал год, для него лично неплохой: он жив, он сражается с красными, его заслуги оценены орденом, он уже лейтенант…

Но трагическое общее, заслонило Садовинскому его личные успехи. Много ходило на Севере, среди офицеров, разговоров о военных и политических провалах в Белом движении…

— Ведь белые были, совсем недавно, еще в октябре 1919 года почти под стенами Москвы — в Орле! Сколько было надежд на соединение армий Миллера и Колчака… Отчего все рухнуло? — Бруно чувствовал, что с Белым движением происходила серьезная метаморфоза. — С красными все ясно. Красные — грабители, убийцы, насильники. Они отвергли мораль, традиции, заповеди Господни… Они убивают, они пытают — это звери… Но и белые не ангелы… Да, они начинали Белое дело почти святыми, но теперь…

Ведь в основе своей Белая идея, как понимал ее Садовинский, и была основана на том, что лучшая часть нации, объединенная Белым движением, удержится среди моря анархии взбунтовавшегося Хама, удержится благодаря своей культуре, морали, порядочности, доблести, мужеству, уму… удержится и победит. На фронте, к сожалению, Бруно видел обратное…

Но ведь для белых потерять честь — это потерять все — внушал себе Садовинский… Бруно вспомнился разговор в разоренном Петрограде со своим наставником и педагогом страшным летом 1918 года: ведь его предостерегали тогда именно от потери чести и морали, и было это всего полтора года назад.

Легко быть джентльменом неделю, месяц, несколько месяцев, но годы — годы войны делали свое дело и калечили души самых лучших людей, — это Садовинский видел множество раз собственными глазами. И вот теперь все летит в бездну…

Белое движение не сможет выиграть эту битву распоясавшимся Хамом, если потеряны честь и мораль, а красные и побеждают именно потому, что они живут без чести и без морали, — понимал он.

Куда мы все летим? — спрашивал себя в эту новогоднюю ночь Садовинский, — и когда все это кончится?

Неимоверная усталость навалилась на него… Вся борьба, все тяготы и все принесенные жертвы показались ему напрасными, и весь 1919 год окрасился в трагические, черные тона…

Мы летим в преисподнюю, — ответил он сам себе. — В преисподнюю…

Минутная стрелка приближалась к полуночи. Что ж, прощай 1919 год с его неудачами и да здравствует новый, 1920 год!

Офицеры подняли тост: «За все лучшее, что ждет впереди…»

В своих мемуарах «1920» В.В.Шульгин, а он был в числе основателей Добровольческой (Белой) армии в ноябре 1917 года, писал о Белом движении следующие возвышенные слова:

«Белые — честные до донкихотства. Грабеж у них — несмываемый позор… Белые не могут грабить… Белые убивают только в бою… Белые не убийцы: они воины… Белые рыцарски вежливы с мирным населением… Белые тверды как алмаз, но так же чисты. Они строги, но не жестоки. Не одна капля крови не прольется лишняя… Белые имеют бога в сердце…