Терос

Долина Скола обладала дурной репутацией за свои бесконечные кутежи и необузданное веселье. Далеко от нее, в подсобках Меледиты, люди шепотом рассказывали истории о дебошах сатиров. Барабаны и цимбалы гремели с утра до ночи. Вино лилось через края, пляски не прекращались, и все желания здесь исполнялись, по крайней мере, так говорилось в слухах. Рассказы об оргиях и бесконечном празднике подталкивали людей на трудную дорогу из их защищенного полиса через Нессийский Лес к этой уединенной долине, где они могли лично поучаствовать в вакханалии. Огражденные зеленеющими деревьями, купающиеся в свете костра, люди и сатиры сливались в погоне за нескончаемой эйфории. Репутация долины была вполне заслуженной, но этой ночью все было иначе.

Ксенаг, король сатиров Долины Скола, хмуро и разочаровано взирал на гуляк, извивающихся в траве под ним. Он сидел на краю кушетки, на деревянном помосте, возвышавшемся над поляной. Целью веселящихся гуляк была эйфория. Одна ночь бездумного расслабления, и они были насыщены и удовлетворены. Еды было вдоволь, работы почти никакой, сатиры долины жили одним лишь празднованием – все сатиры, кроме их короля, которому наскучила погоня за удовольствиями. Кутежи были утомительны, но остро необходимы.

Ксенаг видел больше и перенес больше, чем его собратья могли себе представить. Ни один из них не мог оценить груз его дара, или испытаний, через которые ему пришлось пройти, чтобы придать этим беззаботным гуляниям далеко идущий смысл. Вскипая от раздражения, Ксенаг откинулся на кушетке, положив свое двулезвенное копье на грудь. Не так уж и давно он сам был таким же глупым верующим, как они. Но, как только зажглась его искра, он увидел вселенную за пределами Тероса, и все, что он знал прежде, разбилось вдребезги. Даже надменный сфинкс, пророчествующий в своей пещере, никогда не ступал в другие миры, в отличие от Ксенага.

Он всегда знал, что он был особенным, но его ноша была поистине уникальной. Должно быть он был частью величайшего замысла, ибо большинство смертных не смогли бы выдержать вид бесконечных миров – они бы сошли с ума от этого знания. Лишь разум, подобный его собственному, смог бы извлечь выгоду из этого опыта. И все же, он не просил об этой способности. Она пронзила его в момент величайшей слабости. И теперь он нес на своих плечах ответственность за этих ноющих овец. Ибо он единственный из смертных – и богов – знал, что для них было лучше, что было благом для этой крошечной точке мироздания, известной, как Терос.

- Слава Гелиоду, Повелителю Завтраков, - выкрикнул Ксенаг. – И Тассе, Королеве Луж!

Гуляки замерли, заслышав его голос. Отрепетированным движением толпа повернулась к своему королю, и вежливо посмеялась. Но не достаточно громко, чтобы удовлетворить Ксенага. Пламя вспыхнуло в его глазах, и собравшиеся принялись хохотать соответственно его острóте.

Ксенаг вздохнул. Как же он жаждал искренних эмоций. Он мог заставить людей делать все, что он хотел, но подобные указания не могли утолить глубин его жажды. Ксенаг отпустил свое глупое, бездумное стадо обратно, в их пляски и жестом указал слуге наполнить его керамическую чашу. С тяжелым сердцем он поразмыслил о том, куда ему следовало бы направить атмосферу сегодняшнего празднования, состоящую преимущественно из сатиров и пары людей, или так называемых пней, впридачу. Веселье было прохладным. Если оно не разожжется, то эта ночь не даст ему ничего.

Как только солнце опустилось за горизонт, Никс материализовался в небесах над долиной. С наступлением ночи, силуэты богов и небесных существ начнут блуждать по небосводу. Ксенаг не желал, чтобы боги подглядывали за ним в его владениях. Более всего он хотел избежать внимания Нилеи. Она полагала, что Ксенаг и сатиры занимали эту долину по ее милости. Король сатиров принялся призывать защитное заклинание, и уже по его милости воздух над долиной стал плотным, словно крыша, препятствуя взглядам всех тех, кто не был желанным гостем в его доме. Он без особых усилий произнес заклинание, и заросли эфирных ветвей и стеблей расползлись над долиной, застыв, подобно живому куполу над головами гуляк. Мерцающие огни Никса все еще проникали сквозь щели, но богам теперь было нелегко подглядывать за ним с их небесной обители.

Гуляки бурно захлопали при виде переплетенной листвы и пестрых пятнышек света, игравших на изумрудной траве. Они подняли свои кубки за Ксенага, и он почувствовал, как растет энергия веселья. Его сердце забилось чаще. Вены накалились под кожей. Но ему нужно было больше. Он небрежно закинул ногу за ногу и вызвал арканное заклинание, которое щупальцами расползлось вокруг костра, окружив нескольких танцоров. Ему доставляло удовольствие вылавливать гуляк арканом его незримой власти. Но это было слишком просто, чтобы заинтересовать его надолго. Сама земля здесь была естественным образом пропитана божественной магией, что делало колдовство особенно простым. В Долине Скола можно было буквально вырыть яму и увидеть, как почва мерцает звездами Никса.