Терпение (СИ)

          А Катя, сидела на кухне рядом с Колькой. Оба не знали, что говорить и делать.

          - Выпить хочешь? - наконец спросил он.

          - Нет, да и тебе бы не надо вроде уже, - осторожно сказала Катя.

          - Да, - согласился Коля, - надо было пить валерианку, водка что-то не помогает.

          - От чего не помогает?

          - От страха! - усмехнулся Колька.

          - Да чего ты боишься-то?

          - Первый раз налево пошел, - опустил голову Колян.

          Катя покраснела и тоже опустила глаза.

          - Чего-то я не то сказал, да? - нервно ерзая на стуле, спросил Колька, - Что там по телеку-то хоть? - он вскочил, включил телевизор.

          - Концерт, - он показал рукой на экран, - песни там разные, пляски.

          Катя тоже поднялась и подошла к Коле.

          - Ну что ты переживаешь так? - она взяла его за руку, - Даже мне страшно стало.

          Он молча смотрел ей в глаза.

          - На тебя не похоже, чтобы так, - Катя запнулась, - тайком.

          - Ну да, - кивнул Колька, поняв, что она имеет ввиду, - Надо бы сначала с Аськой поговорить.

          - А ты решил? Да? - с надеждой спросила Катя, - Ты подумал?

          - Ой, Катюха, - он покачал головой. - Не про меня это все! Прости ты дурака, не могу я так. Повелся - ты смотришь так, говоришь, захотелось, чтобы тепло, чтобы по-хорошему. А сам?

          - Хорошо все, я понимаю, трудно тебе, - перебила его она.

          - Трудно, это да. И Аську жалко, понимаешь?

          Она кивнула.

          - Без обид? - спросил он.

          - Что ты, какие могут быть на тебя обиды? - улыбнулась Катя и опустила голову. - Поцелуй меня, - попросила она, не поднимая глаз.

          Колька молчал, слышно было только, как тяжело он дышит.

          - Поцелуй меня, пожалуйста, - повторила она, - и я пойду домой.

          Он притянул ее к себе и поцеловал. Потом она мягко отстранилась и направилась к двери.

          - Я люблю тебя, Коля, - сказала она у порога и вышла из избы.

          Через несколько минут за ней вышел Колька. Он закурил, постоял немного на крыльце, затем запер дверь и отправился в Прямухино. Уже на подходе к Лопатино, он почувствовал себя трезвым, но по-прежнему растерянным. На мосту через Осугу он остановился и долго смотрел на тот берег, где они с Любой объяснялись в любви, где он поцеловал ее в первый раз. Он стоял так долго, выкурив не одну сигарету. Когда уже опустилась ночь, окутав все плотной тьмой, которую слабо разбавлял серый мартовский снег, Коля выбросил на речной лед последний окурок и стал подниматься на Прямухинскую гору.

          Когда он стучал в дверь дома Паши и Юли, то понимал, что перебудит их, но дождаться утра не мог. Ему нужно было выговориться, выплеснуть боль, обиду, накопившуюся в душе за много лет.

          Дверь отворил Павел, увидел Колю и без слов пропустил в дом. На кухне Коля снял куртку и остановился в нерешительности у порога.

          - Не разувайся, так проходи! - шепотом проговорил Паша, закрывая дверь в переднюю избу, предварительно шепнув куда-то в темноту, видимо, Юле, - Колян пришел, мы поговорим, спи!

          Они проговорили до утра, Коля ушел, когда уже рассвело и стали просыпаться дети. Он вернулся в Мытницы, постучал в окошко дома Кати. Она почти сразу выглянула из-за занавески, и через минуту уже стояла на крыльце.

          - Пошли, поговорим, - хрипло проговорил Коля.

          - Ты что, всю ночь не спал? - спросила Катя, увидев его покрасневшие глаза.

          - Да неважно, обувайся, пойдем, - кивнул он на ее ноги в тапочках.

          Катя послушно обулась и вернулась к нему. Они медленно прошли Мытницы, и уже за деревней Катя спросила:

          - Коля, я тебе не нравлюсь, да?

          - Не в этом дело. Если хочешь, я тебе правду скажу, но только, ты захочешь, потому что, правда - штука тяжелая.

          - Всегда лучше сказать правду, - с замиранием сердца ответила Катя.

          - Ты слыхала, наверное, была у меня любовь. - он улыбнулся, - Люба, девочка любимая, добрая, нежная и несчастная. Такой любви никогда нельзя второй раз испытать. Видимо, до поры сам Бог нас друг от друга берег, но в какой-то момент мы все же с ней объяснились. Она меня полюбила. Я-то ее давно, да можно сказать всю жизнь люблю. А она меня вот как-то заметила тоже. Такая она чистая была, когда смотрела на меня, ну вот как у ангела глаза были, а радости сколько! - Коля тяжело вздохнул и продолжил, - Но оказалось, что нельзя нам с ней быть вместе. Если бы я с ней был, это уже рай бы был, наверное. Но что поделаешь, пришлось жить по-другому. Я с Асей остался, а Люба... Люба умерла, нет ее больше.

          - Говорили, она вроде как в монастырь ушла, - робко проговорила Катя.

          - Постригли ее в монашки. Она теперь Нина. Нет Любы больше.

          - Она тебя простила?

          - Да она-то как раз всех простила. Особенная она.

          - Коля, ну раз ты так любил ее, зачем тебе вообще была нужна эта Ася? Боролся бы за Любу! - Катя остановилась и схватила его за рукав, - тем более, что и она тебя любила!

          - Я скажу, - Коля тоже остановился, - только тебе, ты уж не рассказывай никому. Тут не только Ася. Сначала-то да, Ася вернулась, как побитая дворняжка, что там с ней делали в Твери этой, я не знаю, но душу вымотали, это точно. И понятно было, что у ней, кроме как на меня, опереться не на кого. Ну а потом оказалось, что я Любе брат. У нас с ней отец общий.

          - Обалдеть можно, - ошарашено проговорила Катя, - круче сериала.