Терпеть тебя не могу

«Анна Долматова приехала в образовательный лагерь «Энштейн», чтобы провести открытый урок и дать напутственную речь ученикам, которые мечтают связать свою жизнь с танцевальным искусством».

Первая мысль была, собрать чемодан и уехать домой, но вспомнив гордый взгляд отца и счастливое лицо мамы, выключила в себе все действующие опции эгоистки. Не хотелось лишать их радости и возможности гордиться тем, что их дочь учится в «Энштейне». Мама с таким трудом выбила для меня эту путевку, что я просто обязана была показать здесь хороший результат и не выкинуть в урну одно бюджетное место, которое мог бы занять кто-то другой.

Посидев немного и успокоившись, я сняла с ног пуанты и достала из шкафчика сменную одежду. Но едва я успела привести себя в порядок, в раздевалку шумной толпой вломились уставшие девчонки. Большинство из них не прошли конкурс, поэтому кто-то тихо грустил, а кто-то громко злился, хлопая дверью шкафчика. Но были и те, кто с гордо поднятой головой, открыто демонстрировали своё превосходство. Например, Виталина Заливина, которая, глядя на меня, что-то шепнула подруге, и они обе взорвались диким заливистым смехом.

Конечно же, я сделала вид, что не заметила этого дурного поведения и простила им их невоспитанность, но когда Заливина встала возле моего шкафа и двумя пальцами брезгливо вынула от туда мои танцевальные туфли, молчать не стала:

— На место положи!

— А то что? — специально произнесла громко, оповестив всех о начале представления. — Укусишь?

И снова ядовитые смешки по сторонам.

— Кусать тебя побрезгую, а вот твой неопрятный маникюр попорчу, если сейчас же не положишь на место то, что тебе не принадлежит.

Блондинка явно не ожидала от меня ответной подачи при всех, поэтому, немного подумав, манерно хмыкнула и отбросила туфлю в сторону:

— Да кому нужны твои потные вещи, — продолжила устраивать спектакль притихшей публике, ожидающей хлеба и зрелищ. — Не понимаю, зачем они тебе сдались? Ты же ничего не умеешь! Или ты думала, что какие-то жалкие дешевые туфельки добавят тебе грации. Ошибаешься, Пучеглазая, бревно и в платье останется неповоротливым бревном.

Хотите верьте, хотите нет, но меня эта дробь унижений не зацепила ни на сантиметр. И эти сдавленные смешки в ладошку, как-то проскользнули мимо ушей. Зато Заливина так расплевалась, что, наверное, выплеснула из себя весь свой яд. И, заметив мое спокойное, с легкой насмешкой лицо, гневно запыхтела, взирая на меня, как голодная собака на кусок мяса.

— Уверена, я без этих плясок, как-нибудь проживу, а вот тебе без мозгов сложно будет, — парировала я, подхватив с лавки свой неподъёмный рюкзак. — Видимо, когда всем выдавали разум, ты в этот момент покурить выходила.

— Знаешь почему я тебя сейчас не ударю, — поймала меня за лямку рюкзака и придвинула к себе. — Потому что мне уже хватило того, как ты при всех позорно сбежала из зала. Видела бы ты себя, такая жалкая неудачница…

Исказила лицо притворным сожалением, и отпустила ремешок рюкзака ровно в тот момент, когда я попыталась его выдернуть.

Повезло. Не упала. Но глупо запнулась об скамейку, спровоцировав новый приступ смеха.

— А ты в самом деле молодец. Умеешь вовремя оценить свои возможности и отступить, — вновь отозвалась директорская дочка. И добавила тише, чтобы слышала только я:

— Надеюсь, что с Артемом ты поступишь точно так же! Там у тебя точно нет никаких шансов. Усекла?

Вон оно что! Всплыла причина представления. Мда, Шолохов, и каковы будут последствия твоей игры, если у самого старта меня уже забрызгало фонтаном неприятностей.

— У тебя, судя по всему, тоже без шансов? — не смогла сдержать саркастичной улыбки и, заметив мрачную тень на лице, все поняла. — Постой… Наверное, ты злишься, потому что с тобой даже не сыграли в эту увлекательную игру?

Пауза, и подбородок дерзкой куклы задрожал.

— Ну вот, теперь жалко выглядишь ты!

Готово! Точное попадание.

В террариуме зашипели, но уже не так весело и задорно, а вяло и с обсуждениями, проглядывая на главную кобру. А я довольная поправила на плече рюкзак и с победными фанфарами вышла в коридор.

До конца недели главная королева лагеря меня больше не побеспокоила, только искоса наблюдала и уничтожала взглядом, когда Шолохов вторгался в мои личные границы.

Вот он, как раз, не унимался.

Он просто был повсюду. Везде, куда бы я не пришла. Но было все-таки в этом лагере два безопасных места. Это моя комната, в которой я проводила все свободное время. И учебный корпус, который он упорно отказывался посещать, игнорируя все замечания преподавателей. Меньше всего мне хотелось посещать столовую, потому что там избежать с ним встречи было совсем невозможно. Артём и Даня Бойцов всегда садились поблизости. Да ещё так, чтобы мы с Катей четко попадали в поле их зрения. Сидел и следил, как удав за кроликом.

Дико бесило!

Кстати, на моем столе теперь всегда стоял горячий кофе, независимо от того, собиралась я его пить или нет.

И знаете, я с этим даже смирилась. Должна же я извлечь из этой игры хоть какие-то плюсы. Ну хоть в очереди не приходилось стоять.