ТерпИлиада. Жизнь и творчество Генриха Терпиловского

Акростих

Н

адвигается ночь. Как бездарноИ мучительно время течет.
Не прочесть на листках календарных,
А какая же радость нас ждет?
Только утром сегодня я думал:
Едет в поезде радость моя,
Радость едет! Увы, наши думы
Правду жизни так редко таят.
И в своем ожиданье обманут.
Лист бумаги беру и скорблю
О ночах, что в прошедшее канут…
Все же слишком Тебя я люблю;
Слишком сильно, чтоб знаться с улыбкой,
Когда Ты от меня вдалеке…
А часы вьются тропочкой зыбкой,
Я один, только ручка в руке.

Вечер 6.01.1952 г.

Одиночество

Один – один, как в клетке,
Угрюм мой кабинет,
Угрюмы елки ветки, —
Тебя со мною нет.
Один – шуршат иголки,
Ложась ковром на стол,
От новогодней елки
Остались крест и ствол.
Один – грущу безмерно.
Что пользы мне грустить?
Ты не одна, наверно,
Ты любишь, может быть?
Иначе почему же
Ты не спешишь сюда,
Не вспомнила о муже,
Исчезла без следа?
Поёшь сейчас, быть может,
Для зрителей ДОСА[7]

.И голос их тревожит,
И талия-оса…
Что ж, пой, пока поется,
Люби, раз кто-то есть.
Без писем подается
Такого рода весть.
Ясна она в молчаньи,
В забвеньи здешних мест.
От сладких ожиданий
Остался только крест.
Эх, жизнь, игрушка злая,
Неясная уму!
Несу свой крест и знаю,
За что и почему:
Я поздно стал хорошим,
Тобой не дорожил.
Не легче только ноша
Для напряженных жил.
А ночь – страшнее пугал —
Не даст мне отдохнуть.
Стихом в маганский[8] угол
Беглянки не вернуть!
Лишь песню вырвет мука,
Проста, стара она:
«Разлука ты, разлука,
Чужая сторона…»

8.01.1952 г.

Запоздалая молитва

Много струн у горя на лютне,
У счастья же нет ни одной.
Жил ли кто меня бесприютней
И глубже изведал ли дно?
Я не прожил – я протомился
Половину жизни земной.
Если б верил, если б молился,
Ждал бы жизни уже иной.
Но моя озорная сила
Не склонялась перед крестом.
Не за то ли всю жизнь томила
Мысль об этом, дума о том,
Том и этом, мне недоступном…
Что имелось, то я не берег!
Слабый в вере, слабый в преступном,
Чем я стал и чем быть бы мог?
Отчего, Господь, моя сила
Не смирялась перед Твоей?
Ты был добр, и меня любила
Нина – перл твоих дочерей.
Да, любила! Теперь не знаю —
Любим я еще или нет?
Живем мы с ней порознь. Я таю.
Стал поэтом. Пишу сонет.
Но любовь разве цветик алый,
Чтобы ей лишь недолго жить?
Но любовь разве пламень малый,
Чтоб ее я мог потушить?
С этой тихой и грустной думой
Как-нибудь я жизнь дотяну.
О грядущей Ты, Бог, подумай, —
Я и так погубил одну!

8 января 1952 г.

III Критические и публицистические статьи

От стиральной доски до электрооргана

Не является ли джаз музыкой, исполняемой на специально для этого предназначенных инструментах, и можно ли, следовательно, говорить об особом джазовом инструментарии? С подобным вопросом обратился наш читатель Петр Я.