Терра

- Расскажи я тебе о том, что Прокофья читает твои книги, не пришлось бы тебе жениться на мне. Заручился бы поддержкой самой опытной знахарки в поселке и дело с концом.

- Терра?

- Лучше промолчи, Гелиан. И без того мне тошно.

- И что я должен ответить на это? – он развел руками.

- Я все сказала. Тебе стоит промолчать.

- Ладно. Сменим тему. Расскажи мне о том, чему научили тебя все те мертвые, которых ты…

- Которых я вскрыла? Или которых препарировала?

Гелиан не скрывая удивления, улыбнулся.

- А ты и этим занималась?

- Если бы хоть кто-нибудь узнал о том, чем я занималась, меня бы обвинили в надругательстве над телом человеческим и изгнали за стену.

- Ну, это вряд ли, - хмыкнул Гелиан. – Отец бы тебя защитил.

- От обезумевшей толпы и подлого слуха защитить никто не может. Я знала, чем рискую и на что иду, когда делала это.

- Значит, желание познать оказалось сильнее инстинкта самосохранения?

Терра обернулась и взглянула на него.

- Желание познать победило мою нравственность.

- «Нравственность», - прошептал Гелиан. - Откуда тебе известно значение этого слова?

- От Шанталь. Она любила называть мое поведение «безнравственным». Однажды, я поинтересовалась, что это значит. Сестре пришлось мне объяснить.

- И много таких непонятных для тебя слов знала Шанталь?

- Достаточно, - кивнула Терра.

- А тебе не казалось странным, что твоя сестра знает эти слова, а ты – нет?

- Шанталь много времени проводила в беседах с отцом. Так что, ничего странного.

Гелиан встал со стула и подошел к Терре.

- Очень часто познание сталкивается с нравственностью. И если нравственность побеждает, познание утрачивает возможность превратиться в знание.

- Но если побеждает познание, то человек утрачивает нравственность, - вторила Терра.

- Согласен. Вопрос лишь в том, насколько далеко человек может зайти.

- Некоторые из ученых заходили так далеко, что переставали быть людьми, Гелиан.

Он наклонился и прошептал ей на ухо:

- Ты не одна из них.

- Я делала то, что делала, потому что ведала больше, чем люди из моего поселения. Окажись я в прошлом, среди предков, мои действия никто бы не счел «безнравственными».

- Вот видишь, ты не преступила черту. Но, почему мне кажется, что ты все равно осуждаешь себя?

- Потому что чувствую, что могла бы ее преступить, - она повернулась к нему, заглядывая в глаза. - С тобой никогда так не было? Ты задаешь себе вопрос и понимаешь, что сможешь на него ответить, если сделаешь нечто ужасное.

- Каждый, кто стремится что-то познать, рано или поздно задает себе этот вопрос. Но, задать вопрос и сделать нечто ужасное – это разные вещи, Терра.

- А ты? Ты преступал когда-нибудь черту?

Терра с иглой в руке ждала его ответа.

- Нет, - ответил он и улыбнулся ей.

- Однажды, я наблюдала со смотровой вышки как от черного крапа умирает доброволец за стеной. Три дня подряд я приходила туда на рассвете и уходила, когда темнело. И пока он погибал на моих глазах, в моей голове не возникло мысли о том, чтобы выйти к нему и попытаться хоть чем-нибудь помочь. Желание увидеть, как развивается болезнь лишило меня человечности, Гелиан. Это как раз-таки и была та черта, за которую я заступила. Тот несчастный умер и его тело поглотила буря. А я сделала запись в тетрадь о том, что видела, и поставила точку.

- Тебе бы все равно не позволили к нему приблизиться. Ты просто знала об этом, поэтому у тебя не возникло мысли помочь страдальцу.

- Не все так просто, Гелиан. Я была поглощена этим зрелищем и с интересом впитывала новые знания. Тот человек… То был живой человек. Вот Катерина. Она мертва. Смерть изменила ее. Я вижу эти изменения и описываю их словами. Мне неприятно то, что я делаю. Но, я должна найти ответы на вопросы о том, что же с ней произошло. Сегодня, когда мы уйдем отсюда, я проведу в ванне не меньше часа соскребая с кожи и волос запах ее смерти. Но, тот человек был жив. Смотреть на его страдания было волнительно и страшно. А соскребать с кожи, когда он умер, было нечего. Снаружи я осталась чистой. А внутри меня что-то изменилось. Я изменилась. Ты просишь меня найти лекарство от черного крапа. Ты же понимаешь, что для этого кому-то придется принести себя в жертву?

- Эти жертвы умирают под стеной каждый месяц, - махнул рукой Гелиан, возвращаясь к стулу. - Вот он – твой шанс помочь им.

- Я не о том говорю, - покачала головой Терра. – Ты же понимаешь, что мне придется выйти за стену, чтобы попытаться помочь им?

Лицо Гелиана застыло, словно маска. Внезапная очевидная правда только что обрушилась на его плечи.

Дверь в кабинет отворилась и в нее вошел Радомир.

- Вот, держи.

Радомир передал Терре в руки стеклянную бутыль и пристально взглянул на Гелиана:

- С тобой все в порядке?

- Да, - кивнул Гелиан и тут же отвернулся, глядя на исписанный чернилами лист бумаги.

- Ну что ж, Терра, - вздохнул Радомир, - твое заключение?

- Отдай препараты химику. Думаю, он найдет следы мышьяка.

- Радомир, - позвал его Гелиан.

- Да?

- Сегодня вечером приходите с Авророй ко мне в лабораторию. Разговор назрел.

- А сейчас поговорить мы не можем?

- Нет. Лучше вечером.