Терра инкогнита. Книга 1-я

– Вопросов нет, – благодушно прогудел старшина, после чего препроводил нас в разделенное широким коридором на две половины обширное помещение с двумя рядами двухъярусных металлических кроватей со свернутыми матрасами.

– Это зовется кубрик. Здесь будете отдыхать, – сообщил он. – Эту ночь без белья. Дневальный!

–Я! – вытянулся появившийся как черт из табакерки матрос с нарукавной повязкой.

– Организуешь парням чай и немедленно отбой.

– Есть! – бросил тот руку к шапке.

Через десять минут мы пили в каком – то помещении со стеллажами, именуемом баталеркой*, горячий чай с ржаными сухарями, а затем, развернув матрасы, завалились в настоящие койки, укрывшись шинелями.

С этого момента время полетело с небывалой быстротой.

В течение нескольких дней учебную роту торпедистов укомплектовали молодым пополнением, прибывшим из Ленинграда, Чебоксар, Ярославля и Москвы.

Теперь нас насчитывалось сто пятьдесят человек по флотскому – курсантов Рота была разбита на четыре смены (взвода), которые имели номера с 81- го по 84-й.

Критерием являлся рост. В восемьдесят первую попали самые длинные, их именовали «фитилями», потом шли чуть ниже – «ординары», а самых мелких прозывали «шкентелями».

Мы со Степкой и Витьком попали в 82 смену к Захарову, а Вовка – в 83-ю, где инструктором был старшина 2 статьи Лойконен (прибалт). «Фитили» достались старшине 2 статьи Сомрякову.

Ротой командовал капитан 3-его ранга Иванов, со своим заместителем – старшим лейтенантом. В ней было также несколько мичманов на должностях преподавателей.

Командир был невысок ростом, сухощав и лысоват, но очень подвижен. Недостаток волос на голове компенсировал рыжеватой бородкой. Помимо этого курил трубку с душистым табаком и носил отлично пошитую из черного габардина* форму.

На тужурке имел жетоны на право самостоятельного управления кораблем и «За дальний поход», а также два ряда орденских планок.

Еще в подразделении была девушка – старшина сверхсрочной службы, тоненькая, красивая и злая.

Рота входила в состав школы, в которой мы состояли, а школа в Кронштадтский учебный отряд подводного плавания. Командовал им контр-адмирал Прибытков.

В школе имелось еще семь рот, где готовили рулевых сигнальщиков, химиков, коков, а также других специалистов для дизельных подводных лодок ВМФ.

Общее количество обучающихся курсантов составляло 1200 человек. Возглавлял ее капитан 2 ранга Кривцов

Наша школа являлась самой старой в отряде.

Помещение необычно длинной казармы строилось в прошлом веке из звонкого красного кирпича, добротно и монолитно. До революции в ней квартировались кирасирский, а затем казачий полки.

Справа от казармы, углом, располагался окруженный высокими голубыми елями, помпезный трехэтажный особняк со стрельчатыми окнами, и вычурным фронтоном, выстроенный в стиле ренессанс. Используемый в настоящее время под клуб.

Напротив него имелся небольшой сквер с мраморным фонтаном в центре и посыпанными гравием дорожками.

Раньше, как мы впоследствии узнали от мичманов – старожилов, в особняке жил командир полка с семьей и прислугой.

С тыла правой части казармы находились остатки высокого, метров шести, насыпного вала и старинной крепостной стены. С другой стороны, но уже в помещениях современной постройки, располагались учебные «циклы», котельная и теплица.

Плац был вымощен гранитным булыжником. Вся территория обнесена глухой кирпичной стеной, содержалась в образцовой чистоте и порядке. Являясь самостоятельной войсковой частью 09990, школа негласно именовалась «Тридевятым царством».

Многочисленные помещения учебной роты торпедистов, включали в себя четыре кубрика для курсантов, небольшой спортивный зал с инвентарем, каптерку, оружейную и бытовую комнаты, сушилку, умывальник и гальюн. А еще кабинеты командира роты, офицеров и «старшинскую».

Сразу же после комплектования, нам приказали заняться клеймлением обмундирования. Шинелей с бушлатами, шапок с бескозырками и форменок.

Делалось это разведенной хлоркой, куда макалась спичка, на их подкладках. Каждый выводил там номер своего военного билета. Мой был 6093245 (до сих пор храню как память).

– Это не иначе для того, чтобы найти, если кто сопрет, – высунув кончик языка, сказал малюющий рядом Степка.

Все это время старшины прохаживались меж курсантами, наблюдали и давали советы.

После клеймления девушка-сверхсрочник, вместе с каким-то старшим матросом, принесла несколько пачек черных жестких погон, а также мягких синих, квадратных. И к ним несколько кисточек, целлулоидные трафареты и пару банок масляной краски.

– Ты, ты и ты, – указал Захаров на трех выбранных им художников. – Будете штамповать погоны. Демонстрирую.

Уселся на корточки, наложил на один погон трафарет, макнул кисточку в банку и через секунду на погоне золотились две больших литеры БФ.

– Поняли?

– Ага, – закивали головами художники.

– Ну, тогда вперед.

Пока те клеймили, он показал остальным, как пришивать подворотнички на сопливчики. Официальное название – галстуки. Они из черного сукна, вроде манишки у маленьких детей, чтоб не запачкаться, поедая манную кашу.