Терра. Легенды и были. Книга 4. Я в сказки верю до сих пор

– Ты сказал, что живые существа созданы? Кем, интересно?

– Кем бы они ни были созданы! – отрезал сын.

Вечером Нао шепнул Нике.

– Сальвато заговорил о продолжении рода. Может быть, у него есть девушка?

– Ему нравится одна лангобардка, но, если он унаследовал наши гены, ему нужна невеста с Наолины. Он прекрасно это понимает и очень мучается. Чтобы забыть девушку он и рвётся на войну. Но это трудно. Помнишь трактат Константина об эросе? От этого недуга сильнее страдает душа.

Вскоре Нао представили Боэмунду как военного лекаря. Сын Гвискара скептически оглядел «медика».

– Не слишком молод?

– У меня уже большой опыт.

– Оружие-то держать умеешь?

Нао кивнул. Боэмунд бросил ему меч: «Попробуем?» – и начал атаку. Через мгновение он еле удержал меч в своей мощной руке после молниеносного и какого-то странного приёма Нао, который оказался у него за спиной и прижал острие к кольчуге между лопатками и шеей. Боэмунд рефлекторно упал на землю, перекатился и снова вскочил на ноги. Но продолжать бой не стал. В настоящей битве после такого фокуса он бы уже расстался с головой.

– У кого ты учился?

– У отца, это приём руссов.

– Потом научишь, – бросил Боэмунд.

Если бы Нао рассказал правду о том, что его учили владеть мечом старшие дяди Боэмунда лет за двадцать до его рождения, то точно сошёл бы за сумасшедшего.

– Через две недели жду тебя в Отранто, на побережье Апулии. В моём отряде будут только моряки и воины с опытом морского боя. Из Салерно, из Сорренто, из Портичи, из Неаполиса.

* * *

Тем временем, Сальвато поселился в замке и превратился в тень Рожера Борса. Их матери тоже были тут. Княгине уже перевалило за сорок, но красота и сила не покидали её. Гайта научилась относиться к Нике, как к обычной служанке, но вечерние часы предпочитала проводить именно с ней.

– У меня восемь детей, и больше уже не будет, – говорила Гайта с грустью. Младшего я назвала в честь мужа, но и ему уже исполнилось десять. Роберт стар, да и мне так много лет, что рожать больше нельзя. А ты, Ника – вечно молодая. Почему у тебя всего один ребёнок?

– По обычаям моего мира мне уже пора завести второго…

– Значит, скоро будет?

Ника ничего не ответила, но сильно покраснела.

– Ну вот и отлично! Рожать нужно чаще, ведь дети нередко умирают в младенчестве.

* * *

В начале лета корабли Гвискара отплыли от Апулии, пересекли узкий пролив и приблизились к порту Валона. Армия была огромной. Одних норманнских рыцарей собралось до полутора тысяч, а ещё греки и сарацины, привезённые с Тринакрии, плюс несколько тысяч пеших наёмников. Уже в Валоне к норманнам присоединились тысячи местных воинов, которые желали убить двух зайцев – подзаработать и, как обычно, насолить византийцам.

Роберт не застал сына, но с удовлетворением узнал, что Боэмунд блестяще выполнил его приказ. Заняв Валону, он оставил небольшой гарнизон встречать Гвискара и отправился дальше на юг. Достигнув острова Керкира, который местные называли Корфу, Боэмунд проплыл вокруг него и подсчитал военные корабли во всех бухтах. Силы греков значительно превосходили войско Боэмунда, и он благоразумно отошёл от острова и, в ожидании главных сил, дал воинам отдохнуть.

Стоило морской армаде Гвискара только приблизиться к Керкире, как греки оставили остров без боя. Нао в толпе бряцающих оружием норманн сошёл с корабля. Поход на восток начинался успешно, но это было только самое начало. Среди воинов Нао увидел знакомое лицо.

– Оп-па, Малатерра! Ты как здесь? Бросил Рожера?

Монах ответил не сразу.

– Я должен записать все великие деяния братьев Отвилей. Поэтому я здесь. А ты кто?

– Никколо, сын Ардуйна, разве не узнал?

Снова пауза. Со времени их знакомства в осаждённой Тройне минуло пятнадцать лет, и в голове Готфрида не укладывалось, почему Нао выглядит так молодо.

– Когда через много лет встречаешь старого друга, то кажется, что он не изменился. Разве ты не замечал?

Малатерра кивнул, но сомнения не покидали его.

* * *

Армия норманн снова погрузилась на корабли и направилась к древнему порту Диррахий в Иллирии, откуда начиналась не менее древняя и очень длинная дорога в Византию.

Огибая мыс на пути к Диррахию, гребцы отрывали руки от вёсел и набожно крестились.

– Это Акрокеравний, – шептал пожилой гребец своему молодому напарнику, – вон с той горы бог Юпитер мечет свои молнии.

– Но истинный бог Христос ведь убережёт нас от них? – боязливо спросил юноша.

Ветеран только пожал плечами и стал креститься вдвое быстрее.

– А ну-ка, руки на вёсла! – окрикнул его норманнский воин, – не напоритесь на скалы.

Стоило флоту зайти в бухту Диррахия, как на горизонте показались корабли с необычно высокими мачтами. Нао разыскал Малатерру, который, скорчившись, сидел под бортом дромона и пытался что-то записывать, поминутно вскакивая и оглядывая горизонт.

– Готфрид, не знаешь, что там за посудины? Похожи на византийские, но не очень.

– Опытные моряки говорят, что эти корабли – из Венеции, волшебного города среди моря, в котором вместо улиц – каналы, а вместо повозок – лодки-гондолы.