Terra Mirus. Тебе не кажется

– Парень, я ученый, на минуточку, – вежливо, но твердо перебил его Артур. – Не биолог, но в общих чертах о процессах жизни и смерти представление имею. Ожившие мертвецы водятся лишь в старых фильмах, в реальном мире такое в принципе невозможно. Может, конечно, у вас некроманты и поднимают трупы из могил, но в нашем людском мире магов нет, значит, нам это точно не грозит. А старики много чего говорят, да только не ко всему прислушиваться надо. Моей матери бабка соседская предлагала уринотерапией больные почки лечить, дескать, подобное к подобному. Так что кончай придуриваться и поехали.

– Вы погодите, я хоть душ приму, да зубы почищу! – спохватилась Илона и начала выбираться из-под одеяла. Поспать подольше не удалось, зато день, кажется, обещает быть интересным.

– Давайте, а я пока машину заведу. Придется по лесу ехать, если моралфаги шестерых в четырехместном салоне увидят – проблем не оберешься.

Дети быстро оделись и ушли с Артуром. Илона выдернула из комода свежее белье, достала фен для волос и сунулась в шкаф за одеждой.

– Илона, а в «Спящей красавице» реально было именно то, о чем мы с Июлькой подумали сейчас? – зашептала Ксана. – То, отчего соколеныш от одной мысли покраснел?

– Реально, – засмеялась Илона, осторожно отодвигая лезущего прямо под ноги Мистера Киску. – Это я вам с гарантией сказать могу, я по волшебным сказкам дипломку в институте писала. У меня в первый раз такая же реакция была.

– Я теперь понимаю, почему наши предки поговорку придумали: «Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок», – фыркнула Июлия. – Хотя, можно было просто оставить первые два слова, и не заморачиваться… Кот, да что с тобой случилось? Ты голодный, что ли?

Мистер Киска не давал своей хозяйке ступить и шагу, мурчал, бодался, покусывал за тапочки. Причем, чем больше она торопилась, тем активнее он становился. Илона насыпала в миски корма, но кот отказался от еды и пошел за ней даже в ванную, где сел на полу и, пока хозяйка принимала душ, чистила зубы и переодевалась, сидел на стиральной машинке и противно завывал на одной ноте.

– Ты не заболел, малыш? – встревожилась Илона. – Мы же тебя после живодеров всего пролечили, когда взяли. И лапу срастили, и челюсть сломанную. Опять что-то болит? Потерпи, сегодня клиника не работает, а завтра прямо с утра сходим.

Но кот не выглядел больным и слабым, шкура его лоснилась от сытой жизни, а глаза сияли. Вот только поведение было очень странным. Всегда ласковый и спокойный, сейчас он стал суетливым и тревожным. Он бегал то вокруг девчонок, то вокруг хозяйки, истошно мяукая и бодаясь лбом в ноги. Неожиданно укусил Июлию, когда она стала обуваться у порога, хотя, до этого жил в семье Каменевых несколько лет, и ни разу никого не кусал, даже терпя очень болезненные уколы и перевязки.

А когда все были готовы, он просто встал у двери, распушился так, что увеличился в два раза, и угрожающе зашипел.

– Илона, он сейчас кинется! – Июлия, уже ощутившая на себе силу его зубов, отшатнулась в сторону.

– Да кто ему позволит? – Илона быстрым и отточенным за годы спасения животных движением схватила его за шкирку и подняла в воздух. Кот не стал сопротивляться, а лишь обреченно завыл на одной ноте. – Я его на кухне закрою, а то не даст нам уйти. Честное слово, не ставила бы в свое время ему прививки, решила бы сейчас, что бешенство подхватил!

За Мистером Киской захлопнулась дверь. Кот заметался по кухне, натыкаясь на табуретки и ножки стола. Затем он с трудом запрыгнул на подоконник (мешала сломанная много лет назад задняя лапа), а оттуда на открытую форточку. Сунув нос в москитную сетку, он наблюдал, как три девушки садятся в машину к детям и Артуру, как та трогается с места и скрывается за поворотом.

Кот посмотрел им вслед задумчивым взглядом, а затем принялся торопливо отдирать угол сетки от форточки.

**

Настроение у Ритки было очень хорошим. Мама после трехдневного поста почти не ругалась и даже разрешила сдачу из магазина оставить себе, правда, строго-настрого запретив покупать шоколадки и пирожные. Сказала, потом с тетками в магазине поговорит и все равно узнает.

Поэтому девочка в магазин ходила за капустой и кунжутным маслом, а за сладким – через дорогу и два проулка, к дядьке Вагану, торговавшему свежим хлебом и булочками с повидлом и сахаром, которые он здесь же и выпекал. Еще и повезло по дороге – нашла целую деньгу! Ее хватило на две булочки, и совесть у Ритки номинально была чиста – мама запретила тратить сдачу на сладкое, она и не потратила.

Она съела обе булки прямо у прилавка Вагана, запивая чаем, которым поделился старик. С грустью при этом качая головой и говоря, что даже в нищие годы не видел, чтобы ребенок плюшками так жадно давился. И еще что-то говорил на непонятном языке, за который мама его презрительно называла нехорошими словами, из которых девочка поняла только, что он «не наш, понаехали черномордые, спасу нет от них никакого»