Terra Mirus. Тебе не кажется

– По мне, если честно, так хулиганы обычные, по которым исправительные работы плачут, – сердито сказал Светозар. – Якобы следят за порядком, устраивая самосуд в безлюдных переулках над теми, кто, по их мнению, недостойно себя ведет. И нет чтобы прицепиться к мужику широкоплечему! Он же в морду дать может, опасно! Они ловят молодых женщин и девушек, якобы заботясь об их нравственности, и, хм, учат уму-разуму, то есть, бьют, заламывают руки, унижают. Одной несчастной руки связали, юбку сняли и на голову надели, и в таком виде выпнули в людное место. С другой сняли штаны и отлупили ремнем по ягодицам до кровавых полос, она сидеть потом неделю не могла. А в Полицию нравов девушки не заявляют, стыдятся…

– А чего стыдного-то? – у Ксаны от злости перехватило дыхание. – Что нарвались на подонков сильнее себя?

– Ну, вы же знаете нынешние порядки, – покачал головой Светозар. – Женщины должны блюсти нравственность, быть скромными, ходить, опустив глаза, говорить тихо, носить платья и юбки до земли. А если штаны надела – значит, бесстыдница. Вот девчонки и боятся заявлять. Потому что блюститель запросто скажет: «А зачем же ты, голубушка, в таком виде вышла на улицу?» А эти отморозки тоже ведь хитрые, они не калечат, не насилуют и не убивают. Но после встреч с ними во многих будто что-то ломается. К нам сюда приходили девчонки совсем юные на беседы к новопсихологам, как они плакали, я подслушал случайно, сердце оборвалось! У самого дочка Василиса, шестой годик ей, так я только представлю, что она подрастет и может нарваться на этих подонков…

Он в сердцах стукнул кулаком по стене, и тут же начал извиняться за свою несдержанность.

– Я бы за такое тоже шею на бок свернула, – медленно сказала Ксана, переваривая услышанное. – Не просите прощения, я прекрасно вас понимаю. Вечерами заниматься не будем. А там, может быть, и получится решить эту проблему…

На улице было зябко. В воздухе повисла противная и душная морось. Ксана, выйдя из теплого помещения, поежилась и натянула на голову капюшон толстовки. Настроение после знакомства с добрым Светозаром снова поползло вниз. Вчера они нарвались на кладбище на каких-то неземных чудищ и очень переживали по этому поводу. А тут – подумать только! – свои упыри появились и вовсю резвятся. Человеческое обличье имеют, кровь не пьют – а последствий от их действий столько, что лучше бы пили, было бы право совершенно законно оттяпать им голову.

«Вот тебе и славное время, вот тебе и коллективные высокие вибрации, – мрачно думала она, шагая по улице. – Расплодили нечисти похлеще иноземной, и каждый мерзотный прыщ радеет за чужие честь и нравственность. И не стыдно же ни капли, наверняка ведь думают, что благое дело совершают».

Она так погрузилась в свои мысли, переходя дорогу и сворачивая в проулок, ведущий к центральному проспекту, что не заметила, как от угла обшарпанного здания с булочной на первом этаже отлепилась мужская фигура в серой хламиде и лениво двинулась за ней.

На проспекте Ксану ждало разочарование – возле остановки проводился ремонт дороги, и автобусы проезжали мимо. Рабочие подсказали, что можно спуститься вниз через еще один проулок, оттуда доехать до центра и спокойно пересесть на свой автобус.

Накрапывающая морось тем временем начала превращаться в полноценный холодный дождик. Небо посмурнело, и стало темно, как вечером. Чертыхнувшись про себя, Ксана побрела в сторону, куда ей указали мужички.

Проулок оказался длинным, извилистым и мрачным, как земной путь грешника, не верящего в карму и просветление. От дождя защищали крыши, практически наползавшие друг на друга на высоте трех этажей, но и передвигаться приходилось практически впотьмах.

Зато здесь, несмотря на близость от центрального проспекта, было тихо. Тогда Ксана и услышала, что за ней кто-то идет. Внутри будто развернулась острая пружина, кольнула одновременно в голову и диафрагму: «Опасность!» Рот мгновенно наполнился едкой слюной. Девушка сплюнула на щербатую плитку под ногами, и вздрогнула – камень зашипел, как раскаленная сковородка, и треснул пополам.

«Что же ты делаешь, идиотка, сейчас тебя и вычислят!» – ругнулась она про себя и прибавила шагу. Странная фигура в серой рубахе не отставала. Ксана обернулась – мужик, высокий и худощавый, с противным длинным носом и жиденькими волосенками, заправленными за уши. Нет, лучше вблизи на глаза не попадаться, девушка, от чьей слюны трескаются камни, гарантированно вызовет у него подозрения.

А проклятый проулок все не кончался. Ксана перепрыгнула небольшую канавку, обогнула угол старого кирпичного дома и перед ней открылся живописный вид на закуток с тремя контейнерами для раздельного сбора мусора. Здесь же, у стенки, стояли щербатые цветочные кашпо с высохшей землей и потрескавшееся зеркало в человеческий рост, которое до помойки донесли, а куда именно сунуть – не придумали.