Terra Mirus. Тебе не кажется

Илона, переодевшись в своей комнате в привычные джинсы с рубашкой, аккуратно разгладила платье на плечиках в шкафу, а потом не удержалась и прижалась к нему щекой. Ткань до сих пор нежно пахла дорогущим массажным маслом, напоминая о полном радости и неги вчерашнем дне.

А затем она распустила по плечам так и не переставшие виться после сна волосы, и не стала их закалывать. Женщина она, в конце концов, или нет? Вот прямо завтра, если ничего не помешает, поедет и купит себе уходовую косметику для лица, как у Киры, и плевать, что она по цене равна двум мешкам с рисом или одному – с хорошим кошачьим кормом. Хватит, о себе тоже надо помнить. Особенно, если пользование такими вещами действительно приносит удовольствие. А если впереди битва с нефилимами и шанс у команды заговорщиков погибнуть выше, чем победить, на кой леший тогда запас риса и корма?

«А теперь поднимусь на второй этаж и тоже посмотрю с общего балкона, как наши парни тренируются, – подумала Илона. – Говорят, это очень красиво».

Но балкон был занят. Под побегами плюща, разросшимися уже на метр в длину, сидел в плетеном кресле Рагнар. Он перевел взгляд на Илону и снова довольно хмыкнул.

– Я же обещал, что знаю, чем тебе помочь.

– Спасибо, – улыбнулась она в ответ. – Но откуда ты знал, что мне нужно именно это? Ведь не каждой женщине такие развлечения по вкусу.

– Мне больше тысячи лет. Ты думаешь, я не научился за прожитые годы понимать в каждый конкретный момент, что нужно вашей сестре?

– Ну, знаешь, наши мужчины порой до старости не понимают даже своих женщин, не то что чужих.

– Так жили бы тысячу лет, и тоже бы все понимали. Ты мне лучше скажи, как там старый Оллин? Совсем разумом тронулся?

– Вероятно, да, медикаментозная помощь нашего мира по нему уже плачет, – тут же взгрустнула Илона. – Я не стала все рассказывать остальным, почему-то решила только тебе. Он сказал, что я живая, в этом мой дар, а силы у меня никакой, потому я бесполезна в бою, но именно я помогу победить вам белобрысых.

И запнулась, увидев, как взглянул на нее командир.

– Живая, значит? – произнес он вдруг охрипшим голосом.

– Это плохо? – тут же попятилась к стенке Илона.

– Никому про это не говори, поняла? Ни слова, – Рагнар резко вскочил, схватил ее за плечи, и в потемневших глазах заплескалась странная, почти болезненная ярость. – Это для тебя опасно, прежде всего. Но если все действительно так, как я предполагаю, и старый атлант еще не окончательно рехнулся…

– То я действительно могу помочь вам победить?

– Только ты и можешь, – тихо ответил командир соколов. – И, боюсь, это наш единственный шанс. Поэтому никто не должен знать об этом разговоре, ни одна живая душа. Если с тобой что-то случится, все может пойти прахом.

– И мне тоже не скажешь о том, кто я или что я? – начала догадываться Илона.

– Не скажу. Извини, девонька. Придет безопасное время, и ты обязательно все узнаешь. А пока пусть остальные продолжают думать, что ты земляной маг.

Рагнар, наконец, взял себя в руки и отошел, пытаясь восстановить дыхание. Видимо, слова атланта поразили даже непоколебимого и уверенного в своей силе тысячелетнего воина.

Или же дали ему новую надежду на лучшие дни для обоих миров?

– Если тебя схватят белобрысые, – еще раз повторил он, – то нам всем крышка, и уповать будет не на кого. Береги себя. И никаких больше мыслей о смерти!

Глава 4

Гелиос из рода Ульвара вторую неделю пребывал в дурном настроении, совершенно ему не свойственном.

Молодой сокол имел относительно безоблачное прошлое и заслуженно ожидал приятное будущее – если, конечно, не сгинет с концами во время очередного задания. Но жаловаться было не с руки, радость бытия ощущается лучше, когда понимаешь, что можешь умереть в любой день. И зачем тогда тратить время на хандру и печаль?

Он даже к хмельной браге прикасался в первый и последний раз аккурат на свое совершеннолетие, а потом как отвернуло. Лежать пластом двое суток, умирая от раскалывающей череп головной боли, а потом еще неделю приходить в себя – да провались оно сквозь землю, такое удовольствие. В жизни есть более изысканные наслаждения, за которые не нужно потом расплачиваться здоровьем и потерянным временем.

Но сейчас он хандрил непривычно долго. А все из-за треклятого Мангуса Громовержца и его подарка одной наивной феечке-дурочке, которая разве что от восторга не визжала, увидев, как из крохотного сияющего камушка, брошенного в вазу с водой, тянутся вверх бордовые крупные розы с оранжевой каемкой, каждый лепесток – с девичью ладонь. И пахли они почему-то спелой малиной, точь-в-точь, как ягода, растущая в садах отца.

– Волшебный сюрприз тебе от нашего повелителя, – объяснил с улыбкой Айрел, глядя на зардевшуюся Июлию. – В знак особого расположения. Этот сорт только драконы могут выращивать, у других не получается, чтобы и цвет был такой, и аромат. Кстати, бутоны светятся по ночам, а стебли совершенно не колются, иголок у них нет.