Terra Mirus. Тебе не кажется

– Я сегодня же попрошу Рика сделать фильтры в систему водоснабжения, – Илона не могла оправиться от шока. – Хоть из тряпок старых. Я не хочу мыться водой с непонятным наркотическим порошком, парализующим волю и разум.

– У меня есть запас нормальных в катакомбах, я поделюсь, – квакнула сидящая на столе жаба. – Только посмотреть бы на ваши краны сначала.

– Ура, Марыся идет к нам в гости! – обрадовалась Алиса. – Мама, ты же не против? Тем более, я ей пиалу варенья обещала.

– Да хоть бочку варенья и корзину печенья, – отмахнулась Илона. Пусть хоть полный дом жаб натаскает! Голова думала совершенно о другом. – Делать-то что нам теперь с этими открытиями?

– Я думаю, сейчас – ничего, потому что старики и прогулка нас ждут, – Индра встал. – А вечером с Риком все обсудим. И подруг ваших тоже нужно предупредить…

– По стационарному телефону опасно, могут прослушать, – покачала головой Илона. – Мобильники и вовсе под запретом, у меня лежат дома, но толку с них никакого. Но у нас сегодня по плану волшебный сон с чешуйкой дракона под подушкой и встреча с представителями Иномирья, там и поговорим, и про порошок скажу, если не забуду, и про все остальное…

Индра, услышав последнее предложение, вздрогнул, на долю секунды глаза его вспыхнули желтым. Но мать и дочь, торопливо обсуждающие с жабой дальнейшие планы, этого не заметили.

***

За дверью с мутным стеклом и старенькой табличкой «Отделение Высшего Сострадания» тянулся узкий коридор, освещенный лампами, дававшими противный белый цвет, от которого все посетители сразу выглядели старыми и измученными.

Зато палаты, которые разрешено было украшать по-своему, пестрели рисунками и открытками, приклеенными прямо к стенам. На окнах радовали взгляд цветы в горшках. Если бы не кровати с железными поручнями и не стойкий запах травяных настоев (один вонючее другого), можно было бы принять казенное обиталище постояльцев Дома призрения за обычные комнаты.

– Баб Нина готова! – широко улыбаясь, отчитался Мишка, показывая на сидящую на кровати пожилую женщину, уже одетую в вязаную кофту и шерстяные штаны. Картину довершали теплые носки и платок на шее.

– Миша Олейник, не будет ли госпоже бабушке жарко в этом? – уточнил стоящий у дверей Индра. – За окном солнце светит. И лето.

– Не будет, – тот помотал головой. – У них кровь по телу плохо бегает, они же не двигаются. Так Илона Владимировна говорит. И я просто Миша. Фамилия – это для документов.

– Как скажешь, Миша, – сокол подошел к сидящей на кровати старушке. – Вы позволите вас поднять?

Та посмотрела снизу вверх на парня в зеленой куртке, на его вьющиеся волосы и по-доброму прищуренные глаза, протянула ладонь с узловатыми от артрита пальцами и погладила его по руке.

– Хороший ты какой… на Лелика моего похож, когда тот школу заканчивал. Такой же высокий был, – она шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки. – Поднимай, дружок. Только не надорвись.

– Вы легче пушинки, – заверил Индра, и одним движением пересадил бабулю в стоящую у кровати коляску. Миша тут же подхватил ее за ручки и повез к выходу.

– Кто такой Лелик? – спросил сокол, глядя им вслед.

– Сын ее младший, – ответила Илона полушепотом, чтобы не слышала баба Зоя у окна. – В аварии погиб прямо после окончания школы. А дочка старшая от рака умерла в тридцать восемь. Ее и парализовало от переживаний. А женщина умнейшая, заслуженный учитель, столько талантливых детей выпустила! Только уже позабыли все про нее, много лет уже прошло. А с другой стороны, может, и к лучшему. Неизвестно, смогла бы она новым порядкам подчиняться…

Индра ничего не ответил, только опустил голову и присел на опустевшую кровать.

– Это… несправедливо, – наконец, произнес он. – От нее добротой веет. Ей бы детей учить уму-разуму, тогда и жизнь будет долгой, и болезнь хоть немного, но отступит. Командир Рагнар говорит, что, если в жизни есть дело по душе, болеть не будешь долго. А она тут, одинокая и неприкаянная.

– Потому и мы здесь. Чтобы помочь и хоть как-то подбодрить. И они действительно потом чувствуют себя лучше. Но нам нельзя рассиживаться, у нас еще баба Зоя с кровати в углу. С ней сложнее будет, может, Мишку дождемся?

– Я покушать люблю, – смущенно призналась кругленькая бабуля в ситцевом платке. – Великие запрещают объедаться, но как же без пончиков и булочек?

– Никак, – согласился сокол, садясь рядом со старухой. Он прямо лучился радушием, не хуже какого-нибудь новомодного гуру, вещающего про просветление. – Я вас прекрасно понимаю! Сам пирожных недавно объелся так, что чуть не лопнул.

– Правда? – баба Зоя робко заулыбалась. – Я думала, вы ругаться будете, что я такая толстая и меня не поднять…

– Поднимем всех, кто захочет, – пообещал Индра. – Надо только подумать… Вы же в медитации и в силу мысли верите? Давайте сделаем так: вы закроете глаза и будете представлять себе, как ваше тело становится легче перышка, затем поднимается в воздух и опускается вот в эту конструкцию на колесах. Откроете глаза, когда я скажу, договорились? И ни секундой раньше, а то ничего не выйдет и погулять не получится.