Terra Mirus. Тебе не кажется

– Заткнись, – буркнул Индра и опустился рядом с Илоной на кровать. Его уши побагровели от стыда, но признавать свою ошибку парень явно не желал. – Что же септима тебя не прикрыла, не послала весточку в наш мир? Неужели соплеменники бы отказали? Сделали бы ноги лучше прежних, бегал бы снова, как заяц, по лесам да полям…

– Как много «бы», – произнес старик после паузы. – Жаль, история не имеет сослагательного наклонения. Нет больше моей септимы, соколеныш. Вся в лапы к белобрысым попала, да и сгинула там. Поэтому не смогу я вам порталы открыть, даже если бы очень хотел, сам понимаешь, сил не хватит. Да и не в порталах дело, а в том, что на вас магия белобрысых действует хлеще, чем на людей, и потому вас вычислить легче легкого. Вам нужно думать, как трезвую голову сохранить и магию контролировать, чтобы не плескала направо-налево, а не о порталах. Это все, что я могу тебе сказать. А теперь сделай милость, катись с глаз долой. Тошно смотреть на тебя, говнюка.

– Но я… – поднял было руку парень.

– Индра, иди, – остановила его Илона. – Пять часов, пора на полдник стариков завозить. Алиса покажет, как.

– Но…

– Иди, я говорю. Девчата из отделения, которые сегодня за ними присматривают, вам помогут. Только бабу Галю не надо больше магией поднимать. Вдвоем с Мишкой пересадите. И не вздумай геройствовать! Всех нас выдашь.

Сокол растерянно моргнул раз-другой, но послушался – встал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

А Илона осталась. Зачем – непонятно, ведь Геннадий сейчас злой и расстроенный, и наверняка выгонит и ее. Но тяжелую голову терзали дурные мысли, с которыми она больше не могла оставаться наедине.

– А ты чего расселась? – перевел на нее взгляд старик. – Особое приглашение на выход нужно?

– Простите, Геннадий, – Илона машинально съежилась на кровати, пытаясь занять меньше места. – Мне очень неловко вас беспокоить…

– Молчи уж, – махнул он рукой, а затем хмуро уставился женщине в лицо. Глаза его были как два черных буравчика. – Илона, вот нормальная же ты баба, не круглая дура, как половина здешних. На кой леший ты с пернатыми связалась? Накличешь беду на свою семью, ой, накличешь…

И тогда Илона не выдержала.

– Моя дочка встретила белобрысых несколько дней назад, и одна из них пыталась ее забрать, а второй не разрешил, сказал, что для их целей она еще маленькая, – тихо прошептала она. – Я с тех пор спать нормально не могу. Все думаю – зачем она им, для чего? И сколько детей они уже вот так забрали?

– Алиску-то? – ахнул дворф. Лицо его просветлело на мгновение. – Вот эту вертлявую наивную мартышку, которая весь мир готова обнять?

– Именно, – мрачно кивнула Илона. –А еще одна моя подруга – дракон, а вторая – феечка, и их убьют, если вычислят. Теперь вы понимаете, почему я готова связаться с кем угодно? Они предлагают войну, и мы с семьей решили содействовать. Потому что нас все равно убьют, рано или поздно, так или иначе. А Алису отправят… куда? Может, на кровавые опыты, как соколов?

Старик ничего не ответил, только нахмурился еще сильнее и опустил голову.

А Илону будто прорвало.

– Как жить дальше в таком мире, скажите на милость? – слезы градом покатились из глаз. – При мне четыре дня назад семью целую на площади заживо сожгли за то, что антибиотики своей младшей дочке искали, да попались. И пацан среди них был, ровесник Индры, а может, и младше. Как терпеть, как соглашаться, что это нормально? Геннадий, я понимаю, что вы не готовы к войне и вам страшно. Но все же помогите нам хотя бы советами! Мы ведь как слепые котята в этой битве, ничего не знаем и не понимаем. Я не буду вас часто беспокоить и мальчика сюда больше не пущу. Он отстанет, честно, я с ним поговорю.

– Гиннар, – вдруг буркнул старик.

– Что? – Илона торопливо вытирала мокрые дорожки со щек, чтобы дети не увидели, что она плакала, и не расслышала слово.

– Гиннар мое настоящее имя. Можешь так меня называть. Только не при бабках-сплетницах и не при дураках твоих. А остальные все равно не слышат нихрена. И повторюсь, зря ты в это влезла. Семья у тебя хорошая, что муж, что дите. И сама ты баба отзывчивая и душевная, и за свою доброту голову сложишь на «позорной» площади, уж прости. А я за соколенышей драться не желаю. Они к нам всю жизнь, как ко второму сорту относились, и вряд ли что-то поменялось даже за последние столетия. Тем более, в бою с меня толку никакого, сама видишь, я калека.

Дворф прикрыл коленки одеялом и подкатил к раковине, висевшей около стола. Затем налил в стакан воды, залпом выпил, выдохнул и продолжил.

– Но за ребят своих я отомстить хочу. Как подумаю о том, что с ними могли сделать и сделали, так кровь в жилах закипает. Поэтому, ежели чего непонятно, приходи, помогу. Только чтобы не видел никто из соседей, а то подумают еще, что я тебе стучу на них, житья мне потом не дадут. Я никого не боюсь, но нервы ни к черту, прибью еще ненароком.