Терракотовое пламя

Наверное, он экспериментировал и над её ребёнком. Настя не могла сказать об этом со стопроцентной уверенностью, но в глубине души не сомневалась, что профессор не упустит такой шанс. Ребёнок Насти и Колдуна был исключительным хотя бы потому, что его зачали в Зоне. Может быть, он, как и его отец, обладал особыми возможностями (Колдун при жизни стал легендой из-за способностей без оружия отгонять мутантов и безошибочно находить дорогу даже там, где аномалии чуть ли не громоздились друг на друга.) Настя об этом досконально не знала, ведь сразу после родов Семакин отобрал у неё ребёнка и лишь изредка давал ей посмотреть снятые на телефон видеоролики с её сыном.

Желание вырваться на волю, забрать Максима и бежать куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от проклятого центра, появилось у Насти практически сразу, как Семакин лишил её дитя. Всё это время она внушала себе, что разум сильнее тела, что она может контролировать себя даже будучи под воздействием препаратов, но всякий раз после укола ею овладевала апатия, и девушка проваливалась в сладкую, беззаботную дрёму. А утром всё начиналось сначала.

Так продолжалось до тех пор, пока она не узнала, что во время очередного безумного эксперимента Семакина её малыш буквально растворился в воздухе. С тех пор Настя сильно изменилась, хотя внешне это никак не проявлялось. Её организм словно адаптировался к химии, которой её пичкали каждый день. Теперь она уже не впадала в беспамятство всякий раз после укола, а сохраняла относительную ясность мысли. Вот и сегодня девушка всего лишь имитировала давно известные ей симптомы: пустила слюну из приоткрытого рта и слегка закатила глаза.

Убедившись, что в коридоре никого больше нет, Настя выплюнула спрятанную под языком «невидимку». Она подобрала заколку со стола в кабинете-лаборатории («невидимка» случайно соскочила с волос медсестры, когда та хлопотала возле пациентки, одевая её после очередного изматывающего сознание и волю эксперимента), незаметно сунула в рот и держала её там, выжидая удобный случай. Сейчас этот момент наступил.

Влажная от слюны заколка шлепнулась на грудь. (На белой футболке мгновенно образовалось тёмное пятнышко.) Настя осторожно заёрзала, пытаясь сбросить заколку так, чтобы она упала рядом с пальцами правой руки. Прикреплённые к днищу кровати широкие ленты из капроновых нитей проходили сквозь прорези в кожаных манжетах и с помощью примитивного замка застёгивались на животе девушки. Манжеты из сыромятной кожи хоть и не давали Насте высвободить руки, но и не могли плотно обхватить её узкие запястья, сохраняя некоторую свободу движения. Этим она и собиралась воспользоваться.

Пальцы нащупали заколку. Пленница резко дёрнула рукой, потом ещё раз и ещё, сдвигая кожаный манжет по капроновой ленте. Видимо, усыплённая вялой покорностью пациентки медсестра не стала затягивать, как она это обычно делала, фиксирующие ремни. Вскоре Настя уже ковырялась отмычкой в замке.

В тот момент, когда внутри запорного механизма раздался щелчок, в коридоре снова послышались шаги. Они приближались. За матовым стеклом двери в палату появилась тёмная фигура. Зажав «невидимку» в кулаке, Настя расслабленно замерла, словно до сих пор пребывала в медикаментозной прострации.

Дверь со скрипом отворилась. На пороге появился темноволосый медбрат в белой рубашке с коротким рукавом, такого же цвета брюках и кроссовках. Настя не раз видела его в коридорах центра, когда её на кресле-каталке везли в палату после экспериментов или в те редкие дни отдыха, когда её не пичкали препаратами и разрешали выйти из палаты в сопровождении двух дюжих охранников.

– Ну, здравствуй, милашка, – в глазах парня появился похотливый блеск. – Я соскучился по тебе. Поиграем?

Медбрат торопливо забегал пальцами по пуговицам рубашки. Вскоре он сбросил её с себя на пол, расстегнул брючный ремень. Сухо щёлкнул кнопкой на поясе брюк, вжикнул молнией ширинки. Пожирая Настю глазами, он приблизился к её кровати, наклонился над ногами девушки, расстёгивая фиксирующий путы замок.

Настя терпеливо ждала, стараясь дышать размеренно, чтобы не вызвать подозрений. Правда, её сердце отчаянно колотилось, а кровь так громко стучала в висках, что ей казалось, насильник обязательно услышит этот стук и поднимет тревогу, предварительно приведя себя в порядок. К счастью, ослеплённый желанием сластолюбец ничего не заметил.

Когда ремни с ног девушки были сняты, он взялся за пояс её штанов, медленно потянул вниз, оголяя резинку трусиков. Насте стоило огромных усилий, чтобы не напрячься и тем самым не выдать себя. Она держалась из последних сил, мысленно внушая себе, что пока всё в рамках допустимого и ничего опасного с ней не происходит. Настя решила дождаться, когда насильник захочет освободить её руки, и тогда уже нанести ему удар.

В том, что извращенец так и сделает, она не сомневалась. Стоило парню появиться в дверях, память извлекла из задворков неприятные фрагменты прошлых его визитов. Похотливый сопляк всегда развязывал ей руки, прежде чем заняться грязными делами.