Терракотовые пески

Когда Марджи бежала обратно, хрупкий лед треснул, и девочка с испуганным криком ушла с головой под ледяную воду. Маленькая сиротка не умела плавать, шансов выбраться на берег у нее не было.

Жанну никогда не учили плавать, но тем не менее она прыгнула в воду и схватила малышку за руку. Тут появилась учительница. В кошмарном сне Жанна всегда тонула, пока учительница вытаскивала Марджи. Видела себя полузадохнувшейся в холодной воде. Слышала, как ее потом ругали за то, что она подпустила детей к ручью.

В тот день Жанна рыдала в подушку до тех пор, пока не заснула. Если бы она думала лишь о себе, Марджи могла вообще утонуть, ведь воспитательница, услышав крики детей, прибежала на место происшествия не очень-то скоро. Все суетились вокруг хорошенькой Марджи, а Жанна всю жизнь потом вспоминала, как ее лишь ругали.

Сейчас во сне вернулось все: ужас, воспоминание о том, как ее тянуло ко дну, крики Марджи и ее собственные слезы, когда ее отправили спать, не разрешив праздновать Рождество.

«Я не виновата… она оказалась в воде, когда я завязывала шнурок на ботинке Тони… пожалуйста, я не хочу спать. Дайте мне послушать рождественские гимны, которые будут петь в деревне». Жанна проплакала полночи, чувствуя, как это все несправедливо. «Я убегу, — рыдала она. — Я не могу здесь оставаться… я никому тут не нужна, меня никто не любит».

— Жанна. — Ее трясли за плечи, она очнулась вся в слезах, мешающих понять, кто стоит рядом. Сон пока не отпускал ее. Жанна снова была ребенком, запертым в спальне, где тускло светила керосиновая лампа. — Жанна, вы горько плакали и кричали, что убежите.

Наконец бешено заколотившееся сердце подсказало ей, чьи руки прикасаются к ней, кто смотрит на нее темными встревоженными глазами.

— Мне снился сон… — пробормотала она.

— Скорее кошмар. — Рауль сел на край кровати, не снимая рук с ее плеч. — Вы плакали, значит, это был очень неприятный сон. Скажите мне, почему вы хотели убежать? Потому что чувствуете себя виноватой, притворяясь другой женщиной?

Жанна затрясла головой, ее мягкие волосы разметались, как у ребенка. Девушка вытерла слезы.

— Мне очень часто снится один случай. Это произошло, когда я еще жила в приюте.

— Вас заперли в подсобке за непослушание?

— Да нет, не так круто. — Она хрипло засмеялась. — Глупо с моей стороны рыдать от старых обид.

— Вовсе нет. — Его зрачки так расширились, что глаза казались совсем черными. Великолепные глаза, в которых — чувствовала она — так легко утонуть. — Когда я был ребенком, мне тоже снились страшные сны. Тогда приходила принцесса, брала меня на руки и качала до тех пор, пока я не успокаивался.

Он улыбнулся, неожиданно притянул Жанну к себе и стал покачивать, прижимая к твердому плечу, покрытому шелковой тканью черной пижамы.

— Не надо… пожалуйста. — Она попыталась отстраниться, но ей это не позволили, велев не быть маленькой дурочкой.

— Я не собираюсь вас совращать, — пошутил он. — Просто хорошо знаю, что это такое — быть в совершеннейшем отчаянии. Если это случается в юности, то переносить все еще труднее. Расслабьтесь, не думайте обо мне как о мужчине, вообще ни о чем не думайте, просто засыпайте, пусть вам приснится хороший сон. Принцесса обычно шептала мне: «Вспомни свою любимую книгу, дорогой, и ты во сне будешь героем и победишь всех драконов». Я говорю вам, Жанна, то же самое. Станьте героиней своей мечты, а не жертвой. И если они снова запрут вас в подсобке, дайте отпор. Или, по крайней мере, поговорите со шваброй.

Какой-то сумасшедший, добрый, но вместе с тем опасный разговор. Ей захотелось свернуться калачиком и забыть обо всем на свете, кроме него. О! О чем это она? Сейчас середина ночи, все выглядит каким-то нереальным, но скоро наступит утро, и волшебство ночи развеется без следа. Она не должна терять головы.

— Я… я, наверно, сейчас усну, — чуть слышно пробормотала Жанна. — Я смертельно устала.

— Хорошо. — С непроницаемым выражением лица он положил ее на подушку, поправил покрывало и встал. В темных глазах светилась улыбка. — Какая у вас любимая книга, Жанна?

— Даже не знаю, я прочла их так много. — Она лукаво улыбнулась. — Но уж точно не детище Милдред. Скорее что-нибудь Скотта Фицджералда.

— Стараетесь показаться интеллектуалкой? — хмыкнул Рауль. — Забудьте о старых обидах, дорогая. Выбросьте их из головы и помните лишь, что вы здесь, вдали от приюта и мадам Нойс. Каким бы я ни был, думаю, старая мегера гораздо страшнее.

Жанна устроилась в кровати поуютнее… Иногда она терялась рядом с ним, но этот человек никогда не давал ей ощутить свое превосходство. Рауль дразнил Жанну за наивность, но ни разу не унизил ее. А вдруг все, что сейчас с ней происходит, — всего лишь сон, а проснувшись, она увидит Милдред?.. Жанна поежилась при этой мысли и увидела, что его глаза сверкнули.

— Я такой страшный? — настаивал он на ответе.

— Нет, — торопливо ответила она. — Спасибо, что не сердитесь на меня, ведь я разбудила вас своим плачем.

— Я умею быть добрым, — проворчал он. — Ну как, вы не передумали ехать со мной в Эль-Амару?

Жанна покачала головой.

— Но вам по-прежнему страшно?