Терракотовые пески

Она почувствовала угрызения совести. Дорога темная, левая фара потускнела, дав трещину, когда они столкнулись с шакалом, убившим большеглазого тушканчика. Жанна повела себя глупо, но ей становилось плохо даже тогда, когда кто-то наступал на паука.

— Извините, если я показался вам жестоким, — заговорил он, — мне действительно стало бы жаль, если бы это была газель или заяц.

— Вы не охотитесь на газелей? — оживилась она.

— Это, к счастью, запрещено, а потому красивые грациозные животные чувствуют себя абсолютно свободно. Но иногда я охочусь на диких кабанов или лесных барсов. Неподалеку есть районы с кедровыми лесами, там и промышляет этот кот-убийца.

— Я рада, что газелей оставили в покое, — пробормотала она.

— Вы не любите охоту, да? В охоте преследуемый вынужден сдаться. Поэтому мне не нравятся браки, организованные кем-то. Иной раз супруги приноравливаются друг к другу, но в таком союзе нет волнения и страсти… Нет того, чтобы, взглянув на супруга, ты понял бы, что отдашь все на свете, чтобы прожить с этим человеком всю жизнь.

Жанна взглянула на Рауля и увидела, что тот серьезен. Несмотря на то что Эль-Амара так много значит для него и несмотря на его привязанность к принцессе, он будет готов отдать все… во имя женщины, которую любит.

Машина замедлила ход.

— Я вижу несколько пальм и кусты тамариска. Мы остановимся здесь на ночь, разведем большой костер, сварим кофе, приготовим ужин и ляжем спать под звездами.

Он свернул с дороги, и они остановились.

Жанна почувствовала одновременно облегчение и волнение. Пульс у нее участился. Ночью она будет совершенно одна с мужчиной, которого совершенно не знает, который может быть и очень добрым, и поразительно жестким. Мужчиной, присутствие которого делает все совсем другим.

Их окружала бескрайняя пустыня, костер из тамариска наполнял воздух неповторимым ароматом. Похожие на кометы звезды, сбившись в группы, сияли на небесном бархате цвета индиго. Волновало все: смешанный аромат дыма и жареного мяса, шелест пальм, высокая фигура Рауля, держащего сковородку в руках, чтобы котлеты не подгорели.

На Жанне все еще красовался его пиджак. Он с небрежной грацией набросил на себя бурнус и теперь выглядел истинным сыном пустыни.

— Котлеты готовы, — позвал он. — Если вы взобьете яйца в этой миске, я приготовлю омлет.

— Вы очень самостоятельны, дон Рауль, — заметила Жанна, взбивая яйца вилкой. — Я думала, что внук принцессы привык, чтобы его обслуживали.

— Меня никогда не старались возвысить над окружающими, — пояснил он. — Моя бабушка очень следила за тем, чтобы со мной не нянчились. Я учился в одной из самых строгих школ Англии и служил в Королевской армии Марокко. А вы думали, что за мной день и ночь следовал слуга?

На его прекрасном лице играли блики огня. Он носил на своих широких плечах бурнус с достоинством человека, который умеет держаться в седле и совершенно не испорчен безмятежной жизнью.

— Нет, не думала, — улыбнулась она. — Вам нравилось служить в армии?

— Полезен любой опыт, он учит жизни. Англичане показались мне очень интересными людьми. Мне нравилась их терпимость, ненавязчивый юмор, хладнокровие и умение тонко различать вещи.

— Вы льстите нам, сеньор.

— Нисколько. Я никогда не говорю комплиментов просто так. Этому я, кстати, тоже научился у ваших соотечественников.

— Вы великолепно говорите по-английски. Я никогда не смогу научиться так изъясняться по-испански.

— Вы еще удивите себя, сеньора.

Он взял у нее миску со взбитыми яйцами и вылил ее содержимое на сковородку. Через минуту на раскаленной поверхности запузырился омлет. Сковорода с котлетами была отодвинута на край костра. Воздух наполнился ароматом хорошо приготовленной еды. Жанна, нарезая хлеб, расставляя тарелки, раскладывая ложки и вилки, чувствовала, как у нее разыгрывается аппетит. Какой волнующий необычный опыт — пикник у костра из тамариска в центре марокканской пустыни!

Удивительно! Ведь всего неделю назад она была заперта в клетушке отеля, а ее будущее находилось в руках Милдред Нойс. В силу странного поворота судьбы она сейчас испытывает и ужас и восторг одновременно, а будущее ее теперь в руках Рауля Цезаря-бея.

Он словно в шутку называл себя шейхом, но это было недалеко от истины. С холодной решимостью он увлек ее за собой, и она не смела даже гадать, о чем он думает, встречаясь с ней взглядом и, как всегда, чуть насмешливо улыбаясь.

— Голодны? — спросил он.

Жанна кивнула.

— Так вкусно пахнет.

— Давайте тарелку. — Она послушалась, и он положил ей половину золотистого омлета. — Потом баранья котлета с подливкой. Налетайте.

— Спасибо, — робко улыбнулась она.

— На здоровье, — ответил Рауль, сев рядом с ней на мягкий песок.

— М-м-м, потрясающе. — Она никогда не ела ничего вкуснее этой еды у костра под пальмовыми листьями, сквозь которые просвечивало покрытое драгоценностями звезд ночное небо.

— О чем вы думаете? — полюбопытствовал, насытившись, дон Рауль. — О том, что все это отличается от жизни с мадам Нойс?