Терракотовые сестры

– Ты сама с собой разговариваешь? – Маша еще надеялась, что происходящее не настолько серьезно. Но американка не останавливалась:

– Дева на звере, объединение мира, восстание мертвых, маскировка под всеблагого и наконец, самое главное: он пытается прорваться в мир Терры. В наш земной мир. Ведь все три мира: Альтерра Мэй, мой Аррет и наша Земля – связаны, как мы с тобой, как сестры, не знающие друг о друге. И место Мертвого моря – переход из одного мира в другой. Теперь я понимаю, понимаю, зачем я здесь, а ты понимаешь, где тебе надо быть?

– Дома. – Никогда еще Казакова не говорила так уверенно.

– Да, на другом конце пневмопочты. Все просто – не будет тебя здесь, не сбудутся и остальные пророчества. Хотя бы временно. А мы тут повоюем еще. Для меня это уже личная война. За Родину. Так что давай, сестра, беги домой. Два механоида тебе в помощь. И… кто пойдет помогать закрывать портал? – Это она крикнула уже защитникам. – Билет в один конец, наверное.

– Я, – отозвался Иржи-«гном». – Надоело быть мажордомом. Пойду в герои. За свое отлаженное хозяйство.

– Я тоже, – бербер сделал шаг вперед. – Посчитаюсь с тварями за разрушенный мир моей семьи.

– А я просто люблю приключения, – мрачно пошутила теперь одинокая сестра-близнец.

– И я, – добавила Мэри Лу.

– Но нет уж! – тут же осадил ее «гном». – Ты, уважаемая, останешься руководить обороной, как ты ее называла, крепость нашу, Масада? Вот ею. Пошли, товарищи, в оружейную за боеприпасами.

Мэри Лу порывисто обняла Машу.

– Мы недолго были сестрами, правда? Я придумала нам название. Мы – терракотовые сестры. Как глиняные воины, вечно стоящие наготове у входа. Ты, я, Мэй… А еще тут псевдофранцузская игра слов. Ты знаешь французский? Ну да, откуда?! Ты же коммунистка необразованная… – только Маше хотелось плакать или у Говард тоже дрожал-таки голос? Конечно, дрожал. Но она продолжала играть роль веселого препода. Так было легче. Когда говоришь, приходится как-то упорядочивать мысли. И Мэри Лу все говорила, давала какие-то инструкции, шутила, убеждала, что надо просто продавить ткань мирового тоннеля обратно, про закон сохранения вещества, что раз уж тут семейная магия соли, то утонуть-то не удастся, и наши вытащат и отобьют назад, если не получится… Казакова слушала, кивала, обещала, верила и надеялась.

– И еще, я думаю, что Тот, в кого ты и я не верили до сегодняшнего дня, тоже будет на нашей стороне, – улыбнулась сквозь слезы американка. – Иначе зачем бы ему такие сложности с мироустройством нашей маленькой планетки, верно?!

– Ты, разумеется, не про того, который сейчас рвется в наши… миры? – уточнила Маша, хотя знала ответ.

– Разумеется, – повела плечом Мэри Лу, – он просто жалкая пародия на нашего. Обезьяна. Все, иди, сестра. Поезжай на втором механоиде. Первый пусть просто идет вперед. Береги тех, кого любишь. А то будешь, как я. – Две последние фразы она уже прошептала. Они казались слишком личными…

…Шар из света все рос, и Спаситель приближался уже к берегу. Его лицо все еще было спрятано в тени капюшона, но сердца адептов уже заходились в радостном пении. Чудо даже то, что великий Спаситель идет вот так просто и можно лицезреть его путь. И как бог, он несет свет, укутанный в серые ткани. Тайна под покровами. Счастье – увидеть его лик. Блаженство – уже рядом.

Фархад чувствовал, как каждый из белых стал натянутой струной, сжатой пружиной, стрелой на тетиве.

А Спаситель подошел к берегу. Два шага, два простых человеческих шага – и он ступит на твердую почву, неся с собой… Резко опали фалды плаща. Фигура качнулась вперед и остановилась, налетев на незримое препятствие. Нет, оно не было незримым. Стена соленой воды преграждала путь. Сейчас кузнец хорошо рассмотрел: все сияние, вся радужная красота шли от растекающейся по прозрачному куполу воды. Она играла в солнечных лучах. Она и не пускала. Только ли вода или что-то еще, делающее воду особенной и непреодолимой, не важно. Но Спаситель остановился. Протянул руку в благословляющем жесте, и вода застыла, став стеклянной стеной. Взмах другой руки – и мелкая сетка трещин покрыла стену с его стороны. Еще один знак благословения – Фархад замер в страхе. Щупальца цвета пустоты над головами людей рвались к своему главному хозяину. Они облепили преграду и пытались рвать ее, откалывая куски.

Кузнец взглянул на Дария. Пророк едва держался на ногах и словно истаивал, становился тоньше, прозрачнее. Его словно что-то высасывало изнутри: глаза и щеки запали, а плечи опустились вниз, как у стариков. Былое величие, горделивая стать исчезли без следа, но страшнее всего было выражение измученного, разом постаревшего лица: Пресветлый счастливо улыбался – как все, кого он отправил на встречу с их богом.

– Я понимаю, господин, я сделаю! Возьми! – прошептал Дарий трясущимися бесцветными губами. Мгновения его жизни были сочтены, это понял бы каждый. Но трясущимися руками, мгновенно покрывшимися темными старческими пятнами, он сотворил привычный для себя жест-взмах, и серое щупальце, видимое Фархаду, вонзилось в горло стоящего рядом Самума.