Терракотовые сестры

Говорящие подходили все ближе. Движение вееров не прекращалось ни на мгновение. И вот вдруг из белых трепещущих складок ткани выпорхнули две нежно-голубые бабочки. Их ярко-черные спинки и усики резко выделялись на фоне пастельных крыльев. Создавая новые вихри волшебного ветра, бабочки устремились к Мэй, а их создательницы, словно в хороводе, обходили засыпающую воительницу. Мэй подняла голову и следила за полетом живых цветов. Таким красивым, таким безмятежным. Серебристая пыльца с крыльев осыпалась ей на лицо. «Я – мотылек!» – осознала Мэй, и невыносимо тяжелым становился меч в правой руке. Только он и держал у земли. Желание разжать пальцы и освободить руки для полета раздувало, распирало, жгло. «Долой его!» – решилась Мэй.

Медленно, очень медленно нефритовый меч справедливости падал на землю. Шелковые кисти, как руки тонущего, тянулись к запястью воительницы. Но та не видела, не внимала.

Ведь сверху на нее падало облако волшебной пыльцы. А в нем голубые мотыльки пикировали к зачарованной. И чем дальше от женских пальцев был эфес, тем больше становились бабочки. Они росли с невероятной скоростью, и вот уже не прелестные насекомые летели к Мэй, а гигантские пучеглазые чудовища со свистом кидали в нее боевые кнуты, растущие прямо из страшных морд. Двенадцать железных плетей звякнули почти одновременно. И когтистые лапы-крюки уже сгибались, вожделея добычу. Детский смех расслышала Мэй, и он вывел ее из оцепенения.

Она резко обернулась: одинаковые женщины с веерами смеялись за ее спиной, прикрыв лица. К оробевшей было дворцовой страже подходила подмога. Собрав последние усилия воли, Мэй успела подхватить меч. «Прости», – только и вымолвила женщина. Он задрожал в ладони сначала, а потом снова придал сил. Причудливые, но смертоносные круги описало лезвие над головой Мэй, и вот уже летающие чудовища капают черной кровью.

Их отрубленные конечности падают, снова сжимаясь до размеров лепестка. Двоих одолела Мэй, третий в панике бросился на создательницу. Железный хобот пронзил ее веер и отбросил в сторону. Голая черепная кость с торчащими зубами нетопыря скрывалась под трепещущим шелком. Два усика-кнута обвились вокруг шеи колдуньи, задушив. Не дав даже взвизгнуть. И без того ужасное лицо ее посинело, глаза вылезли из орбит, она упала на колени, силясь ослабить хватку чудища руками. Мотылек-монстр же сам бился в страхе, кромсая жертву стальными когтями. Нефритовый меч Мэй очертил дугу и пронзил сердце твари ударом милосердия. Клинок прошил насквозь насекомое и остановился в груди придворной ведьмы. Оба мертвыми упали на землю. Их черная кровь разлилась дымящейся лужей, отделив Мэй от подступающих стражников. Те не рискнули вступить в проклятую жидкость.

– Сестра! – вторая колдунья уже не смеялась. Горе и злость придали ей сил. Она сложила веер, уже не пряча уродливого лица. Белый шелк опахала коснулся черной крови на земле и пропитался почти до основания. Неуловимым движением веера колдунья выбросила в Мэй горсть стальных заостренных стержней – «темных судей». И снова. И снова. Каждый из стержней сочился ядом.

Мэй, вращая мечом и уклоняясь, тем не менее вынуждена была отступать под натиском волшебной ярости. Благо путь отступления вел по дворцовой лестнице, на вершине которой восседал мандарин. Краем глаза Мэй углядела, что он уже не так невозмутим. Беснующаяся же ведьма не видела ничего, кроме своего врага. И Мэй встала на одну линию с хозяином дворца. То и дело оглядываясь на него, она взбегала по ступенькам, рассчитывая, что ядовитые жала попадут в злодея и «пауки в банке съедят друг друга». Или что злодейка очнется, побоявшись причинить вред хозяину. Но тут на Мэй налетела четвертая, последняя бабочка-убийца.

Инстинктивно воительница выбросила лезвие вверх-вперед, и монстр обвил нефритовый клинок своими щупальцами. Оружие почти скрылось в зубастой пасти. Мэй что есть силы рванула меч на себя, притягивая страшилище вниз. В тот же миг ведьма выпустила еще один залп. Огромные нежные крылья монстра скрыли Мэй от стаи ядовитых дротиков, и вся отрава досталась твари. Мотылек-убийца с шипением осыпался на порванный шелк рукавов, как рушится песочная горка. Лишь черным пеплом испачкал. Меч резко освободился, и Мэй шлепнулась, потеряв равновесие. Позорное падение спасло ее – бешеная колдунья последний раз взмахнула веером и упала без сил в лужу черной крови. Две проклятые сестры снова воссоединились. Уже в смерти. Посланные дротики просвистели над головой воительницы. Визгливый вскрик за спиной заставил обернуться. Один из ядовитых стержней достался мандарину.