Тьерри Анри. Одинокий на вершине

«Мы продали их где-то в возрасте двадцати девяти или тридцати, – говорил он на собрании болельщиков «Арсенала» и мелких акционеров. – Почему? Потому, что мы нуждались в деньгах и не могли отпустить их бесплатно. Смотрите, что происходит в футболе: лучшие времена игрока уже в прошлом, а вы все равно продолжаете платить ему максимальную сумму. Всегда существует разница между тем моментом, когда футболист хорошо зарабатывает, и его игрой – здесь есть задержка. Когда вы получаете игрока в двадцать девять, тридцать лет и вы хотите заключить с ним контракт, вы платите мегасумму, зная, что он в лучшем случае даст вам два года, если он нападающий».

Как пел Элвис Костелло, «деньги говорят, и говорят убедительно».

Официальную презентацию Тьерри на «Камп Ноу» 26 июня посетили двадцать тысяч человек – постановочное мероприятие, в котором выделялся один неловкий момент. Выходя из туннеля для игроков, облаченный в майку с номером четырнадцать, по праву принадлежащим Йохану Кройфу, Тьерри остановился перед самым краем поля, чтобы завязать шнурки на своих бутсах Reebok Sprintfits на виду у всех камер. Это было не похоже на Тьерри, которого мы знали в «Арсенале». Его первое публичное появление в Каталонии можно легко расценить как жест в сторону одного из его основных спонсоров, как упражнение в продакт-плейсменте, как сигнал, посылаемый прежде всего потребителям, а не его новым болельщикам. Однако все равно для него, как он сказал клубному интернет-сайту, это был день, который он «будет помнить всю оставшуюся жизнь». Он никогда не испытывал ничего подобного до этого в футболе. Это был «огромный шок». Такой радушный прием – это «сумасшествие». Он «всегда будет благодарен». Это говорил другой Анри, проблески которого наблюдались до этого, но не в такой степени: он залез в эту свою новую майку, как в корпоративный костюм, почему-то сразу захотелось сравнить его с калифорнийским инструктором по жизненному росту. С одной стороны, не было ничего притворного в его гордости тем, что он являлся частью «единственной команды в мире, не менявшей стиль своей игры в течение многих лет», команды, за которой он с трепетом наблюдал, когда рос, «и которую всегда будешь помнить более отчетливо, чем все остальные». С другой стороны, что-то неубедительное слышалось в его тоне, налево и направо восторгающемся всем, что связано с «Барсой». Тьерри говорил все то, что от него ожидали услышать, но уж слишком сильно старался, поддаваясь естественному человеческому желанию угодить[98], и с возрастом эта черта только развивалась в его характере. Совершенно очевидным казалось, что «Барселона» ни при каких обстоятельствах не в состоянии предложить всем четырем игрокам – Месси, Роналдиньо, Это’о и Анри – играть на переднем плане. Это означало, что кто-то должен был сдвинуться на непривычную для него позицию или даже на скамейку запасных. Для Тьерри? Без проблем. «Я буду играть там, куда меня поставит тренер, потому что только он знает, что лучше для команды, – говорил он. – Когда ты играешь за такой клуб, как «Барселона», никто не может сказать: я бы хотел играть здесь или там». И так далее, и тому подобное. В Лондоне мы не привыкли видеть Анри, скатившегося до таких банальностей. Наблюдалась и другая немного тревожная вещь. Он, человек, сказавший «Футбол – это не шоу Тьерри Анри» (и тогда он это имел в виду), сейчас, казалось, имел меньше смущения перед кругом знаменитостей, который он с таким упорством и осторожностью обходил в Лондоне. В июле 2007 года он появился на сцене парижского клуба «Батаклан», чтобы рэпер Снуп Догг «спел», вряд ли это подходящее слово здесь, но все же, «прочитал» в честь него композицию (на самом Снуп Догге красовалась майка «Барселоны» с именем Анри и номером четырнадцать). Месяц спустя другому «платиновому» рэперу, 50 Cent, подарили эту самую футболку, которую также заметили на спине его «друга» Спайка Ли. Жаль, но на поле поводов для крепких поздравительных объятий и рукопожатий не случалось. Первый сезон Тьерри в Испании стал, по меркам, установленным им же самим в «Арсенале», более чем удручающим.

Я решил считать три года, проведенных Анри в ссылке (именно ссылкой это и было) в «Барселоне», как интермедию в его карьере, несмотря на неопровержимый факт, что он завоевал столько крупных трофеев (семь) за это короткое время, сколько ему удалось за восемь лет, проведенных на «Хайбери» и «Эмирейтс»[99].