Тьерри Анри. Одинокий на вершине

После патетического окончания своей карьеры в синем (рука Иуды, автобус позора, визит к Сарко на правах левретки) Тьерри Анри думал, что он может опять стать девственником, сослав себя в Нью-Йорк. Загулы с Тони Паркером и Спайком Ли и выбор того места в той «истории футбола», что так для него дорога – как Бест, Кройф и Пеле до него, он собирался изнасиловать американцев. Но на настоящий момент – это «фиаско». И даже более того! Он покупает себе трехэтажный пентхаус в центре Сохо и татам! – перед нами долбаный нувориш, в сверкающих побрякушках, порочный и избалованный, кто на поле мог бы бегать и получше, и так далее и тому подобное. За небольшую квартирку стоимостью в семь миллиардов франков КФА[128], не более того. Но уж точно Тити находится под пристальным вниманием прессы. Стоимость переоцененной на рынке карьеры? Разве мог Анри, футболист-политик, расчетливый и циничный, стать жертвой лживого проклятия? Сейчас он живет в том же квартале, где когда-то жил покойный Хит Леджер[129].

«Соу Фут», если вдруг вы удивляетесь, отнюдь не фэнзин[130] клуба ненависти Анри Тьерри, но вполне себе глянцевый журнал, продающийся лучше других журналов о футболе во Франции. Отвратительный грязный тон этого обвинения в адрес самого продуктивного нападающего страны имеет отношение к идиосинкразическому подходу данного журнала к тематике футбола, этакий гонзоизм[131] новой волны, лелеющий «мавериков»[132] и стреляющий без предупреждения в тех, кого подозревают в обхаживании истеблишмента. Но эта цитата также показывает, пусть и в чрезмерной манере, как низко упали акции Анри, подобно тому как снизилась рыночная стоимость BP после взрыва нефтяной платформы Deepwater Horizon. Тьерри стало очень легко ненавидеть, почти так же, как его трудно было любить. Целью публикации в «Соу Фут» были не столько провокация и шок, сколько желание попасть в мстительный тон своих читателей. Нагнетая эмоции подобным возмутительным образом, они заявляют о себе как о «лидерах, формирующих мнение», хотя на самом деле это издание следует за массами, а не наоборот.

Более уравновешенные журналисты, которые до определенного момента придерживали свои эмоции и мнения в целях защиты как национальной сборной, так и тех воспоминаний, которые они бережно хранили о превосходном футболисте, почувствовали, что переломный момент пройден и что они уже не в состоянии более защищать того, кому нет оправданий. Более того, сам Тьерри оттолкнул многих из тех, кто не желал ему зла, а совсем наоборот; он еще больше закрывался от них в свой кокон, отказываясь разговаривать с кем бы то ни было, кроме подхалимов из его «близкого круга», не делая абсолютно никаких усилий, чтобы как-то скрыть свое презрение к каравану навьюченных животных, следовавших за ним по пятам. «Люди», он их называл – в его устах это звучало так, как будто он говорил об инфузориях в озере. Непомерный, даже истеричный характер линчевания Анри во французских медиа (и среди «обычных» болельщиков) не имеет никакого смысла, пока не осознано то, что, отрезая себя от толпы, как это сделал Тьерри, он тем самым подкармливал обиду многих, не только тех, кто находился в ложе прессы. Несколько абсолютно разумных комментаторов, которые годами напоминали себе о том уважении, которое Анри причитается за все достижения на поле, почувствовали себя освобожденными от своих обязанностей говорить о нем справедливо.

Долгое время какие-то голоса слышались на задах сцены; сейчас же зазвучал хор, взорвавшийся проклятиями, разыгрывался эпизод катарсиса – когда вы присматривались к нему повнимательнее, то он необязательно представлялся вам поучительным, но тем не менее его хорошо понимали зрители.