Тьерри Анри. Одинокий на вершине

У Анри не имелось выбора. Непререкаемый лидер «нового» поколения французских игроков – большинство из них обладало темной кожей и почти все выросли в городских пригородах, – он был всего лишь мальчишкой, когда начал играть с профессионалами на тренировочном поле «Монако», в то время как более старшие игроки находили мало общего с внешне беспечным выскочкой типа него. Придет день, и Тьерри сам окажется в их шкуре и будет держаться на расстоянии от двадцатилетних с хвостиком игроков, таких как Самир Насри и Хатем бен Арфа, и станет ясно, что его принципы не так уж и отличаются от предыдущего поколения игроков: его требовательность к важности упорного труда, его вежливость по отношению к другим, его любовь к игре ради самой игры, его относительное безразличие к деньгам и неприязнь к кругу знаменитостей. Его французский, когда он разговаривал с друзьями и товарищами по команде своего возраста, отличался уличным сленгом и словечкам на verlan[22], лексику которого обожают использовать парижские и марсельские рэперы. Такое поведение не было жеманством или попыткой замаскировать свою истинную сущность, но тем не менее это становилось фасадом, в котором иногда открывалось одно из многочисленных окон, из которого виднелся совершенно другой человек, во многих аспектах немного даже старомодный. Вот прочитайте следующие слова. Они, должно быть, озадачили его собеседника из «Экип», когда он спросил двадцатидвухлетнего Тьерри, каким отцом он надеется стать.

Я буду очень строгим в том, что касается образования. Я попытаюсь передать то хорошее, что знаю о жизни – а именно, что ничто не дается просто так, просто потому, что ты имеешь на это право – и уважение. Превыше всего. И вежливость. Я давно не заглядывал в словарь, надо бы посмотреть, есть ли в нем еще это слово – «уважение». Когда я вижу пожилую женщину, у которой тяжелые сумки, я иду и помогаю ей. Если я захожу в супермаркет, и там 200 000 людей, я обязательно придержу дверь для человека позади меня… Уважение, уважение, уважение…

Тьерри перешагнул через два футбольных века. Он принадлежал им обоим и в то же время ни одному из них: если вы смотрели на огромный внедорожник и дизайнерские наушники, то видели перед собой предшественника модной молодежной субкультуры; но также можно было бы сказать, что между суперзвездами футбола двадцать первого века Тьерри – один из последних, кто прошел традиционное обучение, кто сам отчищал бутсы от грязи, таскал сетки, конусы и мячи на тренировочное поле. Он также начал по-стариковски ворчать чуть раньше срока. Эти два мира столкнулись – вот что случилось в течение тех двух лет в «Монако». Его абсолютный талант и преданность игре толкали его вперед с неимоверной скоростью. Однако его наивность и неуклюжие попытки взять контроль над окружавшими его намного более опытными манипуляторами, тянули назад. Травма, которую он получил зимой 1997/98 года, спровоцировала кризис, но не она стала его основной причиной. В его жизни и карьере еще появятся темные полосы, но таких черных будет немного. Огромной заслугой Анри является то, что он нашел в себе силы бороться за право быть частью игры, как в составе «Монако», так и сборной, в тот момент, когда сам он уже почти потерял всю надежду. «Все возможное произошло со мной за последние два года, – говорил он в конце, когда выиграл битву. – Я пережил обе крайности – откровение и падение. Я знал, чего стою на футбольном поле, но я это не доказывал. Я знаю, что играл не так плохо, как говорилось, но и не так хорошо, как писали какое-то время».