Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография

Дэйв Басби и Терри расстались, поклявшись не потерять связь, – и не потеряли. Каждые две недели, в субботу, Дэйв направлялся на «Ламбретте» из Уокингема к Терри в Беконсфилд, проделывая путь в двадцать миль. До тринадцати лет Дэйв учился в частной средней школе для среднего класса Холм-Грэнж в Уокингеме⁶, но потом по семейным обстоятельствам попал в местную общую, где его интерес к учебе и экзаменам быстро улетучился. Он окончил ее в пятнадцать лет без особых рекомендаций, зато с «непревзойденным рекордом по прогулам». С тех пор он сменял работу за работой: за 4 фунта в неделю (а потом – за 3) отвечал на звонки в службе такси, расположенной в железнодорожном парке; работал контролером на фабрике печатных плат; оператором печатного станка на складе сети магазинов женской одежды. Он уже был с жизнью на «ты» – в отличие от Терри, который в первый визит Дэйва слегка устыдился, взглянув на свой дом на Аппер-Райдинг и на свои жизненные обстоятельства глазами постороннего. Терри вдруг осознал, что в декоре дома Пратчеттов перебор с оранжевым цветом. Заметнее, чем когда-либо, сделалась висящая над камином в гостиной картина-раскраска, изображавшая бревенчатую хижину в лесу. Обратив на нее внимание во время первого визита, Дэйв почувствовал, как Терри слегка поежился от смущения.

Самого Дэйва все это не смущало. Они с Терри уже знали, что у них есть общего, и теперь дружба только крепла. Порой они занимались ерундой и убивали время, как любые мающиеся бездельем подростки. Собирали танки из катушек ниток, свечных огарков и спичек и устраивали танковые войны. Пускали самолетики на резинках. Штудировали выпуски Mad – американского сатирического журнала, считавшегося таким вредным для молодежи, что у Терри конфисковали номер, когда он по оплошности принес его в Уикомскую техническую школу. Но в основном они сидели в маленькой спальне Терри, где на стенах красовались его рисунки, и подолгу говорили о фантастике. «Мы были протофантастами и обсуждали ремесло», – говорит Дэйв. Они показывали друг другу свои рассказы. «У меня было полно опечаток», – признается Дэйв, и Терри (хотя уж не ему было об этом рассуждать), похоже, еще долго подкалывал друга из-за того, что фраза «cheese and wine» («сыр и вино») в его рукописи выглядела как «cheese and wind» («сыр и ветры»). Они показывали друг другу и обсуждали свеженайденные работы любимых писателей – Фрица Лейбера, Ларри Нивена, А. Э. ван Вогта, Кита Робертса. Эти субботние разговоры могли тянуться часами. Порой Дэйв садился на свой скутер и отбывал в Уокингем только в четыре ночи.

О чем они не говорили, так это об учебе Терри. Уроки, домашняя работа даже не вспоминались. Словно в обществе Дэйва Терри становился тем, кто уже оставил их позади.

Публикации и конвент в Питерборо подарили им местечко в замкнутом и зацикленном на себе, но все-таки волнующем мире фантастики. Но, когда речь зашла о дальнейшем движении, на стороне Дэйва были возраст, транспорт и независимость; Терри, как бы старательно он ни обходил эту тему, оставался школьником, причем со строгой мамой. Одно дело – убедить Айлин в том, что конвенты помогают налаживать полезные для карьеры связи. И совсем другое – уболтать ее отпустить Терри на вечеринку для фантастов и их друзей в квартире Чарльза Платта в Ноттинг-Хилле. Вот почему, когда в феврале 1965 года Терри пришло приглашение, Айлин – бывшая лондонка с устоявшимся мнением о Ноттинг-Хилле и о том, что там творится, – не поддалась на уговоры, и Дэйв поехал один.

Так шестнадцатилетний Терри пропустил богемную либертарианскую феерию – судя по всему, с водкой, гашишем и прочими веществами, дикими плясками на верхнем этаже квартиры, из-за которых над выпивающими ниже зловеще прогибался потолок; а заодно и появление «Шеппертонского провидца» Дж. Г. Балларда. Дэйв, только что мотавшийся по улицам Ноттинг-Хилла на своей «Ламбретте» в поисках магазина, где ему продали бы «Смирнофф», не посмел подойти к особому гостю, испуганный его аурой авангардной интеллектуальности и чувствующий себя нелепым рядом с ним. Но он навсегда запомнит, как стоял у окна на верхнем этаже, глядя на темную улицу, и, словно в сцене из неснятого черно-белого шпионского кино, наблюдал, как Баллард садится в «Остин А90 Атлантик» – модель пятидесятых, в которой было что-то футуристическое в духе «Дэна Дейра»[31]. Терри, в отличие от Дэйва, не был фанатом Балларда, но этими историями наслаждался, хотя про себя и завидовал, что упустил такой случай.