Терриконы

- Та ничо, - пожал плечами Ваханыч и поддернул автомат. - Посидели, потупили.

- Докладуй, - сказал догнавший Вася, пока группа снова набирала темп, двигаясь в сторону перекрестка. - Не томи душу.

- Короче. В сепарском домике никого не було, то мы там две растяжки поставили...

- Хера вы туда полезли?

- Ну так получилось. Ну цикаво же.

- Бардак, - опять сказал Вася и зачем-то погладил подсумок с биноклем. - Всех казню. К херам. Этот приказ не выполняет, тот вперед лезет, бо ему, видите ли, "цикаво", эти к сепарам на хазу пошли. Не Збройні Сили, а какой-то циркна-дроті.

- Командир, не рычи, я тебе гостинца принес, - миролюбиво сказал Ваханыч и протянул Танцору темно-зеленую коробку. - Российский сухпай, целехонький, новехонький,производства... щас, де оно тут... а, вот, две тысячи четырнадцатого года. Гля, яка краса.

- Уничтожу, - буркнул Вася, но сухпай забрал. - Дальше давай.

- Так а всё. Залезли, ничего цикавого, подсунули "эфку" под цинк, ну и еще одну на дверку сортира поставили, гиии, оце буде ржачно. А ничо так сепары живут, по-богатому. Тока срач развели. капец. Як свыни.

- Мда... Ну ладно, все в комплекте - и то хорошо. Давайте, пацаны, прибавьте ходу. - Вася пошел вперед, обгоняя группу, и потащил из кармана телефон.

- А, кстати! - крикнул вслед Ваханыч. - Помнишь, "четырнадцатая" про деда говорила, шо типа и вашим, и нашим? Ну шо в большом доме живет?

- Ну. - Вася искал номер Феди.

- Бабка у него там. Внутри. Старая совсем, почти не ходит, он ее чуть ли не носит, и обтирает, и кормит, получается, с ложки. короче - вот.

- Понятно. - протянул Танцор и приложил телефон к уху. - Ну ахуеть просто, а не война.

БОЦМАН, он же Георгий. "Серый" террикон в "серой зоне", 150 метров на север от предыдущей позиции.

Жека... Жека булькал, и Боцман сразу понял, что живым не донесет. Винтовка и автомат качались на шее, длинное и неожиданно тяжелое тело давило на плечи, левый рукав полностью пропитался кровью. Жека "отходил", но Боцман пер его по натоптанной тропинке, теряя силы, сцепив зубы и думая почему-то о том, что в кино обычно умирающий человек говорит какие-то предсмертные слова, важные, значимые или хотя бы ласковые. Что-то типа "передайте моей жене." и тому подобная лабуда.

Жека не говорил ничего - у него горлом шла кровь. Хотя. нет. Уже не шла.

Боцман остановился, но опускаться на колени и снимать Жеку не стал - понимал, что больше поднять его не сможет. А бросать здесь этого олуха не хотелось.

Сукааа. последние ж дни дослуживал, чччерт. Если бы я не побежал, как тот долбоеб, стрелять. Ах ты ж. И плитки повытаскивал, "мне холодно", "мне тяжело". Идиот херов. Нет, два идиота херовых. Шо я твоей малой скажу.

Жека умер через несколько минут после взрыва ВОГ-а, не успев ничего сказать. Телефон его посекло осколками, а номера жены у Боцмана не было.

Если бы в бронике были плиты - то был бы шанс. но плит не было.

ТАНЦОР, он же Вася, 35-й километр трассы "Донецк-Мариуполь".

- Че стреляли-то? - Мартин дернул командира за куртку, когда все грузились в машину. Дизель улыбался во весь рот, Козачок что-то рассказывал Прапору и махал руками, бородатый старшина с "четырнадцатой" тоже улыбался и курил.

- А? - обернулся Вася. - А. Секрет шо-то ихний резко сдернул в нашу сторону, може, как-то спалили нас, чи еще что-то.

- Попали?

- А хрен его знает. Петрович туда улитку высыпал, а вторую уже зажлобил, от куркульская душа, приедем - выебу. Потом сходим посмотрим. А ты не знаешь, чего это Мастер такой довольный?

- Тю. Из-за флага, понятное дело.

- Какого флага? - Танцор пожал руку старшине, захлопнул дверцу и обернулся. Перегруженная машина вырулила на трассу, перевалилась через разделитель и поползла на юг.

- В смысле - какого? Нашего, украинского.

- Я не понял.

- Шо ты не понял? Ты шо, не заметил?

- Да что, бля?! - Танцор начал сердиться, перекрикивая пацанов, весело галдящий в салоне.

- Мастер. Повесил. Флаг. На крест, - раздельно сказал Мартин. - Когда мы уходили. Вот сепары охуеют...

- Мда... - протянул Танцор и отвернулся, уставившись в мутное лобовое стекло. - Словом "пиздец" всего не передать.Сзади показалась слегка виляющая легковушка, трясущаяся на наледи трассы. Серый "форд-сиерра" догнал еле ползущий вгору бусик, обогнал и ушел вперед, в сторону КПВВ. В заднем стекле, если присмотреться, можно было увидеть ребенка, глазеющего на зеленый корч.

Но никто не присматривался.

МАРТИН, он же Мартин. Село Новотроицкое, вечер.

- Вродє воно, нє?

- Второй подъезд, пятый этаж. Дверка коричневая. Дима, а ну позвони еще раз.

Мы толклись на этаже, слишком большие, слишком шумные, слишком неудобные для маленькой площадки панельной девятиэтажки. Шматко держал два ящика тушенки, автомат соскользнул и при каждом движении бился стволом о крашеные перила. Дима Талисман, держа в каждой руке по два пакета со шмотками, наклонился и уперся лбом в звонок. Мелодичная трель повторилась, и меня почему-то передернуло: слишком уж эта площадка, эти перила и этот самый звонок не вязались с моей реальностью снежных траншей и вечно грязных рук.