Территория

- Закрывай, ек-коморок!.. - крикнул Бардыкин.

- Куда бочку-то выгружать? Ни черта же не видно.

- Сейчас люди придут. Скажут.

- Ты что, Боря? Свихнулся? Откуда тут люди?

Бардыкин вместо ответа закурил, натянул куртку.

Баклаков выскочил из самолета. Снежная муть на мгновение прояснилась, и совсем рядом мелькнул отвесный борт долины. «Погибнешь с ним ни за грош», - подумал Сергей и тут же увидел тонконогую фигуру, которая, наклонившись, шла к самолету. «Пастух, - удивился Сергей. - Значит, Боря стадо заметил. Какое тут стадо? Оленей унесет ветром». Человек подошел к самолету, Баклаков узнал Кьяе.

- Ты-ы! Привет! - радостно сказал он. - Хе! Судьба - индейка, а жизнь…

- Здравствуй. Это ты? - без удивления откликнулся Кьяе.

- Откуда? Откуда тут стадо?

- Неправильно самолет посадили. Во-он там снег ровный, совсем тихо, - сказал Кьяе.

Бардыкин запустил двигатель, они порулили по снежной мгле, и вскоре мгла кончилась.

Ветер шел по трубе, которая отворачивала в сторону от реки, и было странно видеть, как на расстоянии нескольких метров от них - пурга, бешеный снег, а тут почти штиль, снежинки искрятся в солнечном свете. Невдалеке стояла яранга и храпели привязанные ездовые олени.

- Давай, - сказал Боря, - шевелись. Еще четыре посадки. Бардыкин ушел в ярангу. Они выкатили бочку, и Кьяе пообещал закатить ее на террасу.

- Продукты не нужны? - спросил Сергей.

- Недавно нарты пришли из Поселка. Все есть.

- Где другие? - спросил Сергей.

- У стада. Километров пять отсюда.

Сергей хотел спросить про внучку, но что-то остановило его, и он промолчал.

- Внучка в колхозе, - сказал Кьяе, точно читал мысли. - Будешь - увидишь.

На миг Баклакову вспомнилось: запах дыма, звериного жира, шкур, узкая девичья спина, взгляд вполоборота, точно мелькнувший из-за деревьев свет ночного костра, острая грудь, подпрыгивающая в такт шлепков по желтому тесту, и благостное чувство выздоровления.

Кьяе стоял перед ним, еще более высохший и потемневший, узкие брюки из камуса, короткие торбаса - «плеки», старая кухлянка, подпоясанная под животом узеньким ремнем, на ремне нож в нерпичьих ножнах и нерпичий же кармашек для винтовочных патронов. Человек, более близкий к миру трав, животных, камней, кустарника, ветра, неба, чем к миру грохочущих поездов, самолетов, вращающихся роторов гидростанций, металлическому ритму заводов, шахт, нефтяных скважин, морских судов…

Баклаков отвернул взгляд в белую стену пурги и улыбнулся криво, жалко и виновато. Не дури, Баклаков, не валяй ванечку.

- Спасибо тебе. Помнишь осень? - Он расстегнул ремень и протянул его Кьяе вместе с ножом. Тяжелое лезвие из подшипниковой обоймы, медь и желтая мамонтовая кость на ручке, деревянные в меди ножны. - Возьми, Кьяе, на память.

Кьяе взял нож, глянул на лезвие и протянул его обратно Баклакову.

- Очень тяжелый. Железо твердое. Пастух носит легкий нож - с мягким железом. - Кьяе показал свой нож. Обычный кухонный с деревянной ручкой, лезвие от частой точки почти как шило.

- Если можешь, отдай бинокль. Глаза постарели.

- Сейчас! - Сергей сбегал к самолету, где бинокль болтался на ремешке, прикрепленный к стойке. Шестикратный, цейсовский. Он нашел его в совершенно исправном немецком «тигре», который тоже везли на переплавку, и не расставался с ним.

- Совсем спасибо, - Кьяе радостно взял бинокль. - Зачем летаешь?

- Продукты разбрасываем. Летом пойдем здесь маршрутом.

- Как будешь идти?

- От холмов Марау вверх по Китаму, потом сюда, дальше к Серой реке, по реке на лодках до устья, потом на вельботе к Поселку.

Кьяе возбужденно переступал, пока Сергей перечислял пункты маршрута. Какой-то мальчишеский румянец проступил на его лице.

- Очень хороший маршрут, - сказал он. - Очень много всего увидишь.

- Еще раз спасибо тебе. Знал бы, что встречу, взял бы выпить.

- Летом встретишь. Только опять будешь в плохой одежде. В твоей одежде в тундре всегда будешь больной.

- Знаю, что кухлянка лучше всего. Где ее взять?

- Скажи, сколько надо. Скажи куда. Принесу. Отдашь продуктами, чтобы нам далеко не бегать.

- Пять кухлянок. Десять пар чулок меховых. На всякий случай, двое штанов. Для дальних маршрутов. Весну будем проводить на холмах Нганай.

- Принесу, - просто сказал Кьяе. - На хороших оленях - день.

- Продукты я на вас захвачу. Чай, сахар, мука, папиросы. Так?

- Немного патронов к винтовке. Немножко выпить. Так!

Из яранги вынырнул Боря Бардыкин, догладывая на ходу кость.

- Давай, наука! - крикнул он. - Давай, ек-коморок, полетели.

Они опять вырулили в снежную мглу, ветер даванул под крылья, и «Аннушка» взвилась, точно бабочка, подхваченная порывом ветра. На вираже мелькнула внизу фигурка с задранным вверх лицом.

Последние посадки прошли благополучно. Солнце уже садилось к горизонту, когда они легли на длинный курс к мысу Баннерса.

- Посадка на одномоторном аппарате АН-2 разрешается только при незашедшем или взошедшем светиле, - бурчал Боря Бардыкин. - Ты НПП знаешь?

- Что-о? - крикнул Сергей.

- Не знаешь ты НПП, в переводе «Наставление по полетам». Каждый пункт в оном, как утверждает замполит Савченко, вписан жизнью и кровью пилотов.