Территория

Пока Валентин и Седой готовили бочки, Куценко корпел над ученической тетрадью в клеточку с огрызком карандаша. Баклаков поручил рассчитать ему продукты на каждую бочку. Куценко не делал подсчета по количеству дней, людей и переходов. Он писал список, руководствуясь здравым смыслом. Этот здравый смысл, сформулированный в непечатной северстроевской поговорке, сводился к тому, что запас, который не надо таскать на горбу, еще никогда и никому не мешал.

Когда список сливочного масла, чая, сахара, сгущенки, гречневой крупы, сухой картошки, лаврового листа, прессованного лука, вермишели, перца, муки был готов, Баклаков пошел на поклон к Володе Голубенчику — диктатору снабженческих дел. Счет на партию еще не был открыт, еще и приказа не было, потому продукты можно получить лишь под честное слово, личное обаяние и личный контакт.

В прокуренной, заплеванной комнате снабженцев среди кадров в кожаных пальто, с их небритыми лицами и острыми глазами, возвышался за столом сам Володя — рост два метра девять сантиметров, фигура и челюсть профессионального боксера, невозмутимый взгляд игрока в покер. Несмотря на гангстерский вид Голубенчика, биография его была проста и стандартна для людей «Северстроя». Восемнадцати лет на фронте, после фронта истфак МГУ, но с третьего курса, не выдержав жизни на стипендию, Голубенчик сбежал, а сбегая, увидел объявление «Северстроя» и через час уже был в его представительстве на одной из московских улиц. Мудрая организация «Северстроя» из толпы договорников, которых пароход доставлял в Город, отбирала наиболее шустрых, наиболее подвижных, может быть, авантюрно настроенных людей. Прошлая специальность, прошлая биография не имели значения — всех нивелировал знаменитый Учебный Комбинат, из недр которого вышло немало известных людей. Новоявленным студентам давали азы геологии, минералогии, топографии, хозяйственного учета. Но главной дисциплиной, которая не числилась в учебных предметах, были принципы «Северстроя». Для усвоения их и для практического применения требовался гибкий, не отягченный предрассудками ум. Сюда входили такие понятия, как «не плюй против ветра» и «победителей не судят», «не оставляй хвостов, за которые тебя можно подловить» и главный принцип, задолго до «Северстроя» сформулированный Джозефом Конрадом. Принцип этот, которому обязан был «Северстрой» легендарной славой, звучал краткой святой заповедью: «Делай или умри».

Все это Володя Голубенчик знал, все прошел, и потому он был лучшим начальником снабжения из всех, кого могло выбрать управление. Твердой рукой, не боясь кулачной расправы, держал он своих шустрых агентов. С другой стороны, он умел внушить уважение к снабженческому отделу со стороны начальников партий.

Володя Голубенчик разговаривал по телефону. Длинным пальцем он молча ткнул на стул. Подмигнул. Трубка рокотала, как дизель на холостом ходу.

— Ты каким местом думаешь? Объясни! — закричал Володя. Трубка опять что-то пророкотала. — Ошибаешься! На том месте, где у людей лоб, у тебя еще одна щека. Попробуй не достать. Выдерну руки-ноги и голову поверну к спине. Салют! — он бросил трубку.

— Володь, а Володь, — смиренным тоном начал Баклаков.

— Иди ты!.. — нервно откликнулся Голубенчик. — Все знаю. Все подпишу. Если объяснишь один факт.

— Объясню, — смиренно пообещал Баклаков.

— Маршрут, я слышал, у тебя героический. А кадры, как я понимаю, ни к черту. Непригодные кадры.

— Почему, Володя?

— Настоящие кадры, — наставительно произнес Голубенчик, — должны были сами закрутить мозги кладовщику, сами все получить. А они? Начальника! Партии! Гоняют с бумажками! Стыд!

— Мои кадры против твоих слабы, Володя, — льстиво сказал Баклаков.

— То-то! — удовлетворенно произнес Голубенчик. — Давай накладные. — И протянул руку.

Шесть бочек с продовольствием и одна с резиновыми лодками для сплава по реке Ватап были заполнены, зашиты проволокой и доставлены на аэродром. Куценко попал на почтовый самолет, раз в месяц доставляющий почту на мыс Баннерса. Ему предстояло арендовать или купить там вельбот, доставить его на тракторных санях к устью Серой реки и законсервировать там базу с вельботом, мотором и бочкой бензина. Седой остался на аэродроме охранять груз. Валька Карзубин в одиночестве получал и паковал на складах остальные грузы. Гурин помогал с отчетом Жоре Апрятину. Жора также мотался между складами и аэродромом, ему предстояли большие разведочные работы, и он хотел начать весновку как можно раньше.

Трое суток Баклаков просидел в управлении. Отчет он закончил и сдал на машинку, когда от кофе голова уже стала пухнуть и сильно звенело в ушах. Пришла радиограмма от Куценко: «Вельбот купил вывожу условленную точку жду транспорт». Баклакову предстояло разбросать по маршруту бочки и на обратном пути снять Куценко. Иначе он мог торчать на мысе Баннерса еще месяц.