Территория чувств

– Вот! И не выгонишь вроде! Собственные детишки. Одному девятнадцать, второй двадцать один. Вот это меня прям по сердцу резануло. Сразу к Галке и любовь прошла, и жалость. Протрезвел в один миг! Я же за эти годы на мать двухкомнатную квартиру купил. Но прописал туда сразу Вику и Игоря, ну, чтоб потом никаких проблем не было. Мы эту квартиру сдавали, всё-таки у матери свой кусок был. Хочешь, отдыхать поезжай, хочешь, подарки нам покупай. Человек старый, на пенсию нашу даже ноги протянуть нельзя. Ей такое положение вещей очень даже нравилось, вроде какая-то независимость, самостоятельность. Ну, а как такие разговоры пошли, давай, говорю, мать, жильцов своих проси освободить площадь, и пусть катятся мои милые дети в эту самую квартиру. Хотят, с матерью объединяются, хотят, пусть дальше меняются. Не волнует. Так ты себе даже не представляешь, какая тут война была. Ужас, Леха, даже представить себе не можешь! Родная кровь!

Алексей молчал, он-то как раз представлял, Зоя рыдала по телефону в лицах: кто, зачем, чего нового «эти» удумали.

– Но ты знаешь, сложнее мне было, когда Галина про Романова рассказала да про то, что она меня и не любила никогда. Ведь в ногах у неё тогда практически валялся, умолял вернуться. Понимаешь, себя потерял совсем, не представлял, как я без неё, что я без неё. А после этого выпада детишек так я разозлился, что всё сразу на свои места и встало. Кто я, кто они, а кто она. А теперь жена моя бывшая решила вернуться назад. Причём сначала, представляешь, просто приехала со всеми вещами. Я приезжаю с работы, а она в халате из спальни выходит. Мать от своей комнаты только руками разводит. Как тебе это? То есть она даже предположить не могла, что нет у неё здесь больше места. Никакого: ни в спальне, ни на кухне, ни даже на крыше. Ни в качестве уборщицы, ни в качестве поварихи. Про жену и вообще не обсуждается. Я даже разговаривать не стал. Схватил её за рукав и оттащил вниз, вытолкал за дверь и закрыл замок. Она визжит, Вика выскочила из своей комнаты: «Ты мне не отец!» – «Не отец, – говорю, – так вперёд, за той, которая вам мать. И чтобы духу здесь вашего не было, с такими вот словами. Матери своей вещи собери, машина у тебя есть, отвезёшь по месту жительства. Свои слова забери обратно, ты мне дочерью была, дочерью останешься, но жить мы под одной крышей будем только без военных действий. А на нет и суда нет». И в свой кабинет ушёл. Бегали тут, визжали, уехали обе, – Саша поднялся со скамейки и подошёл к краю беседки. На улице совсем стемнело, зажглось уличное освещение. Хорошо, что Зоя принесла пледы, с темнотой стало свежо. Саша не чувствовал холода. Наоборот, сбросил свитер, который сначала накинул на плечи, остался в майке, руки в карманах брюк. Покачиваясь взад-вперед на каблуках ботинок, он пытался успокоиться и все прокручивал ситуацию, которую ещё до конца не пережил. Рад был, что может поделиться с очень близким человеком. А кому про такое расскажешь? Стыдно, в конце концов.

– Так вот, через неделю Вика вернулась. У меня, говорит, тут комната, ты меня отсюда не выгонишь. Что ж, говорю, комната твоя, ты права. Если нервы мне мотать не станешь, живи. А Игорь, он всё молча, но тоже на стороне матери, ты понимаешь, я же это нутром чувствую!

– Да, брат, поколотило вас тут.

– Да уж, за своей бесконечной работой не заметил ни как жена другого нашла, ни как дети уродцами повырастали.

– Ну, уж про детей-то…

– Да сейчас-то вроде и получше. Сначала молчали, потом только «да-нет», мать их настраивала. Особенно Вику. Игорю-то всё по барабану. Поест и закроется в своей комнате, а Вика всё правду ищет, всё виновных обличает. Последнее время немного переменилась. У неё на работе неприятности, пришла поделиться, как лучше, правильно ли поступила. И знаешь, сразу всё во мне оттаяло, вот слово она только, не то что даже доброе, а просто человеческое, мне сказала, всё готов простить! Ведь молодая ещё, не соображает, что творит!

– Разберётся, – Алексей прекрасно понимал Сашу, сам не раз преодолевал противостояние своих девчонок.

– Надеюсь. Знаешь, это уж если про детей. Ну почему так? Вот посмотришь на других, ну почему у них и институты позаканчивали, и в банках работают, и уже мировую экономику поднимают, а у нас всё на диванах лежат, и ничего им не нужно?!

– Э, Саш, я уже перешел на западное мышление. В Германии ведь как? Лишь бы ребенок был доволен. Все немцы говорят одно и то же: им всё равно, кем будет их сын, полицейским, мусор убирать или булки печь. Лишь бы он был счастлив. Лишь бы он был в ладу с самим собой.

– Да, ты прав, это сложный и долгий разговор. Ваших детей в любом случае поддержит государство, они под мост жить не пойдут и без врачебной помощи не останутся.