Территория войны

— Кто?

— Самохвалов. Семен Викторович. Бывший капитан милиции. Старший оперуполномоченный отдела по расследованию убийств и бандитизма краевого УВД, единственный кто бы мог нас заинтересовать. Вот. Посмотри получше — если морда, не знакомая — то уже хуже. Где его теперь искать — не знаем. Он отсидел пять лет на ментовской зоне. Его осудили за жестокость при расследовании. Избивал и издевался над задержанными. Правда, как опер был толковый. Хватка у него будь — здоров. Реакция мгновенная. Владеет всеми навыками оперативной работы. Хорошо обращается с оружием. По оперативной информации после одсидки — запросто мог стать наемным киллером. Но пока, таких данных нет. Исчез из поля зрения — сразу после зоны. Кличка — леший. Сорок лет. Женат не был. Семьи нет. Мать и отец умерли. Вот посмотри лучше. Может он и есть — тот Самохвалов? Ну, из списка?

Альберт протянул ему листок с ориентировкой назад и пожал плечами.

— Да откуда мне знать? Это вы должны выяснять. У меня, кроме фамилии то и нет ничего.

В комнату зашла Елена. Она принесла на подносе три чашки чая.

— Нет больше ничего. В его холодильнике — мышь повесилась, — виновато сказала она.

Альберт улыбнулся:

— Последний кусок колбасы я использовал в качестве закуски десять минут назад…

— Да видно. Нажрался уже. Когда успел?

— Хм, что — что, а водка у меня есть постоянно! — самодовольно ответил Альберт и погладил рукой живот.

— Слушай, Земский — перестань пить! Хватит! Ты в таком положении, а пьешь! — Воропаева гневно посмотрела на Альберта.

Хвалько тяжело вздохнул и посмотрев, на фотографию Самохвалова печально произнес.

— Да, Елена Петровна. Дело наше придется расследовать без него. Толку от него не будет. Да и не договаривает он нам многое. Мы к нему и так и сяк…

— Ага! За решетку меня — это ваше доверие? Сам то понял — чего сказал? — обиделся Альберт. — Сунул мне фото, какого то мента и думаешь — уже дело раскрыл? — Альберт покосился на фотографию.

И вдруг его словно ударили по голове. Альберт, вздрогнул и вырвал бумагу из рук Хвалько. Внимательно уставившись на фотографию Самохвалова, он еще раз всмотрелся в его изображение.

— Слушайте так это тот тип, которого я встретил в подъезде!

Хвалько и Воропаева насторожились. Игорь поставил чашку с чаем на столик:

— В каком подъезде?

— Ну, когда Веру Злобину убили. Помните? Я же говорил вам — что столкнулся с мрачным типом в подъезде — когда за спиртным ходил. Он тогда чуть обе бутылки из рук у меня не выбил. Толкнул меня и выскочил. Я тогда вам говорил. Вы еще посмеялись надо мной. Мол, если каждого человека в спортивной шапочке под убийцу списывать — то пол города под описание попадет!

Хвалько и Воропаева переглянулись. Елена тревожно спросила:

— Ты точно ничего не путаешь?

— Да нет! На нем была одета спортивная шапка. Куртка. Нос крючком. Глаза светло голубые! Он. Это точно он!

— Так! Вот дела! Уже ближе. Значит, Самохвалов говоришь. Интересно! — Хвалько достал сигареты и закурил.

— Если Самохвалов крутился в подъезде в момент убийства, значит, он мог быть причастен к убийству Злобиной, — загадочно сказала Лена. — И тогда еще одно обстоятельство сходится.

— Какое, еще? — подозрительно спросил Альберт.

Он даже протрезвел за эти минуты от напряжения и возбуждения.

— Хм, видишь ли, мы не хотели тебе говорить — если бы ты не опознал Самохвалова, но его — вроде как видели в компании с Тосиком.

— С каким еще Тосиком?

— Анатолий Бурый. Помнишь — я тебе говорила на кладбище. Анатолий Владимирович Бурый — тридцать три года от роду. Его тело нашли рядом с трупом твоего брата. По показаниям экспертизы — Сергей перед смертью умудрился пропороть брюхо этому борову.

— Ни фига себе! — изумленно воскликнул Альберт. — Значит Самохвалов, этот — леший, может быть причастен к смерти Сергея?!

— Возможно! Но это пока догадка, — задумчиво ответила Воропаева и отхлебнула чай из чашки.

— Нет, Елена Петровна. Уже теплее. Так. Кое, что, начинает сходиться. Самохвалов говоришь? — Хвалько щелкнул по фотографии пальцем.

— Нет. Теперь ребята. Вы просто обязаны взять меня в свое расследование. Я вам во многом пригожусь! — Земский, хлопнул Хвалько по плечу.

— Но, но! Пригожусь! Ты пить сначала прекрати. И потом — опять полезешь, в какое ни будь дерьмо! Без, нас. А мы потом — расхлебывай!

— Нет, не полезу. Я кстати к тебе на работу звонил. Хотел вам кое — какую новость сообщить!

— Какую? — в один голос воскликнули Елена и Хвалько.

— А вот. Егорова передала мне послание. Мне стрелку назначают.

— С кем? — вновь в один голос спросили Воропаева и Игорь.

— Хм, с Борцем!

— Когда? — Хвалько сурово смотрел на Земского.

— Завтра. Вот дала адрес, — Альберт, встал с дивана и достал из серванта записку, — Лебедева сорок два — третий подъезд, — бумажку он протянул Воропаевой.

Та посмотрела и передала ее Хвалько. Оперативник внимательно посмотрел на послание.

— И то ты думаешь делать? — сурово спросил он у Альберта.

— Как что? Надо думаю пойти!

— И не вздумай! Не вздумай! Опять, какая ни будь ловушка! — отмахнулась Елена.

— Да, ходить тебе туда не надо, — задумчиво поддержал ее Хвалько.